Лекции по патрологии I—IV века

Вопрос о коринфском мятеже. Из послания видно, что поводом к написанию его послужили печальные события в коринфской Церкви: в ней возникли внутренние раздоры, результатом которых было низвержение некоторых церковноиерархических лиц с занимаемых ими должностей. Нездоровая атмосфера знаменитого в древности, богатого, роскошного и извращенного Коринфа, сделавшегося к тому же одним из главных центров светской учености и местом столкновения разных философских и религиозных мировоззрений, имела неотразимое влияние на население и по временам, видимо, проникала и в общество коринфских христиан, производя здесь разделения и пагубные возмущения. Уже ап. Павлу пришлось испытать тяжелое чувство скорби по поводу внутренних раздоров среди коринфских христиан, разделившихся на партии; одни говорили: я — Павлов, другие: я — Аполлосов, третьи: я — Кифин, четвертые: а я — Христов (1 Кор. 1: 12). Выступили люди, превозносившиеся своей мудростью, своекорыстные, гордые, любящие тяжбы и распри и вообще преданные различным порокам; обнаружилось преступление (кровосмешение), какого не слышно даже у язычников. Тогда авторитет ап. Павла положил конец пререканиям, и в Церкви коринфской наступило временное успокоение, но именно только временное, так как через несколько десятилетий, когда во главе римской Церкви стоял Климент (92—101 гг.), в Коринфе с новой силой вспыхнули беспорядки еще более печальные, так как внутренние мотивы их были ничтожны, — раньше коринфские христиане склонялись или на сторону апостолов (Петра и Павла), йли мужа, ими одобренного (Аполлоса), а теперь идут за людьми ничтожными, — еще более опасные по своим последствиям, потому что им уже не могла быть противопоставлена сила живого и авторитетного апостольского слова. «Вся слава и широта» дана была коринфской Церкви, но теперь «люди бесчестные восстали против почтенных, бесславные против славных, глупые против разумных, молодые против старших; поэтому удалились правда и мир, так как всякий оставил страх Божий, сделался туп в вере Его, не ходит по правилам заповедей Его и не ведет жизни, достойной Христа, но каждый последовал злым своим.похотям, допустив снова беззаконную и нечестивую зависть» (cap. 3). «Преступный и нечестивый мятеж» в Коринфе привлек к себе внимание и римской Церкви, которая решила обратиться к коринфской Церкви со словом увещания. Конечно, составление этого послания поручено было мужу, в способности которого увещать и убеждать все были уверены; таким лицом был предстоятель Церкви Климент, который, несомненно, поучал в церковных собраниях. Он выполнил возложенную на него задачу с большой обстоятельностью. Богатство цитат и примеров из всевозможных областей, точное формулирование увещаний и доказательств свидетельствуют о том, что автор уже и прежде обдумывал, освещал и, может быть, излагал перед верующими те вопросы, какие раскрываются в послании; в этом, вероятно, находит свое объяснение и отмечаемый некоторыми исследователями (Ad. Harnack, Rud. Knopf) гомилетический характер послания, в котором хотят видеть даже отдельно стоящие циклы или ряды тем, мало связанных между собой; таким характером отличается преимущественно первая часть послания.

Что же мы знаем из послания о главном поводе к написанию его — собственно о мятеже? Что в Коринфе была распря, это ясно; но о чем именно, при каких обстоятельствах она возникла, кто те противники, которые стояли в Коринфе друг против друга? Безусловно должно отвергнуть прежние попытки исследователей тюбингенской школы найти почву для коринфского спора в противоположности иудео-христианства и языко-христианства, так как при внимательном и непредубежденном чтении послания нельзя открыть в нем ни малейшего следа каких-либо отношений этих составных частей первоначального христианства. Послание скорее производит такое впечатление, что коринфская смута не носила никакой конфессиональной окраски; даже более того: в ней, по-видимому, совершенно не были затронуты вопросы вероучения. Послание упрекает коринфских христиан не в извращении веры, а в забвении учения веры, и ставит своей задачей оживить в них веру, которая таится в них, как искра под пеплом страстей.