Лекции профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова

ОТВЕТ: Это хорошо, что вы такой вопрос задаете. Прекрасно! Спасибо, это хороший вопрос! Действительно, видимо требуется обоснование, и я‑то полагал, что некоторое обоснование, по крайней мере, самое существенное тут есть, но видимо не все сказано и нужны акценты. Итак, я утверждаю, что та духовность, в которой гордость человеческая восхваляется как ценное человеческое свойство, которое составляет, если хотите, сердцевину духовного содержания человека, я утверждаю, что это духовность лживая, неверная! Почему утверждаю? Если мы обратимся к реальной человеческой жизни, не к религиозным каким‑то идеям и догматам, а к реальной человеческой жизни, мы увидим, что сопряжено всегда с гордостью. Мы видим такие негативные вещи, – такие в психологическом плане, в плане отношений человеческих и в плане последствий различных человеческих деяний, – жуткие даже вещи, когда человек ради гордыни может совершить величайшие преступления! Недаром говорит пословица: «На людях и смерть красна». Отъявленный трус на людях может знаете совершить какой подвиг? Ради гордыни люди совершали величайшие преступления!.. Если центральным моментом является не любовь к людям, а что‑то любое другое, это открывает путь к самым ужасным преступлениям человеческим. Христианство говорит, что любовь является центральным моментом: нет любви – нет истины! Вот что утверждает христианство, и деяние человеческое только то может быть правильным, (хотя и здесь могут быть ошибки) только тогда, когда здесь присутствует элемент любви! В гордости любви не может быть, она выше этого. По этой причине я так отрицательно характеризовал, например, учение «Веданты», поскольку там гордость составляет сердцевину. Далее, я просто акцент вынужден сделать, почему я отрицательно отношусь к католической мистике? По очень простой причине: я не думаю, чтобы человек, отрешившийся от реальности, а весь погрузивший свое сознание в мечты, мог действительно сделать что‑то доброе. Распните кошку живую и начните думать о том, как она бедная страдает, и мы тоже начнем проливать слезы – и что это мне даст? Как это меня перевоспитает? Где у меня борьба с моими страстями: тщеславием, лицемерием, лукавством, обманом ложью? Христианство говорит, что эта мечтательность не изменяет человека. Изменение человека начинается только тогда, когда присутствует, во–первых, вот этот центр, направленность исполнить главную заповедь: любовь, жертвенная любовь ко всем, а на этом пути необходима победа над своим эгоизмом! Как он побеждается, этот эгоизм? Борьбой с тем, что именуется человеческими страстями. Страстями, то есть вот то, что я сейчас перечислял. Здесь и объедение, здесь и обман, здесь и ложь – уж не говорю о страшных преступлениях – здесь гордость, здесь тщеславие, здесь зависть. Не победив это, пусть не думает человек, что он может действительно любить другого, ибо ради тщеславия он может предать другого человека! Ради зависти я могу оклеветать другого человека! Пока я не победил этих страстей, не может быть у меня любви. Вот поэтому я считаю, что и католическая мистика, погруженная вот в эту созерцательную мечтательность, тем более в этот романтизм: «О Бог мой, супруг мой», исключает самое главное в человеке – борьбу со страстями, без которой невозможно приобретение любви. Вот почему я только и говорю, приведя эти примеры, о том, что христианская духовность действительно является истинной. Мне бы хотелось, в свою очередь, задать вопрос: а что есть выше любви? Что может дать человеку большее благо, – человеку, обществу, государству, – кроме любви? Найдите, что есть высшее? Не знаю что, но только в христианстве есть такое утверждение: «Бог есть любовь». Говорится о милосердии Божьем, о снисхождении… Что такое милосердие? Вот я сижу, шах на троне, ну я могу уж так и быть, помилую сверху вниз кого‑то, какого‑то преступника, если он будет ползать на коленях и целовать мою туфлю. А здесь христианство что утверждает? Бог есть любовь, и это не есть слова: воплощается, страдает Тот, Кто мог перевернуть весь мир! Шах этого себе не позволит, даже милосердный. Только тронь меня, я тебе покажу, несчастная тварь и переверну тебя! А Бог христианский страдает до креста! Вот почему я и говорю, что христианская духовность – есть истинная духовность, по той причине, что ничего нет высшего и большего в нашем человеческом мире, чем идея жертвенной любви! Если ее нет, все, все, все! служит человеческому греху и преступлениям. спасибо вам за этот вопрос.

ВОПРОС: «Блаженны нищие духом», как с духовностю сочетать? И второе: разве великий Лев Николаевич Толстой не то же говорил? В чем же тогда дело?