Лелёка и голубая пуля

– Да нет, все уже улетели, мы последний из слуг. Составите нам компанию?

– С удовольствием, – ответила Лелёка.

– Тогда пошли, он уже подлетает, – сказал молодой человек, перекладывая на тележку чемоданы, которые похоже были не подъёмные. Его спутница закинула сверху их сумки.

Гвардейка отказалась от помощи и сама понесла свой рундук.

В раблеке девушка отказалась от заказанного транспорта и немного поболтала со спутниками. Те, как и все, пытались выяснить с чем связан такой срочный отъезд. Пришлось придумать для них байку: что королева по каким-то срочным делам отбыла на родину, а значит и придворным тут делать нечего, поэтому они возвращаются домой.

– А почему она полетела, а не с нами на корабле?

– Так дела какие-то срочные, надо быстро оказаться дома. А на корабле пока доплывёшь.

На этом разговор и закончился. Видя расстроенные физиономии слуг, Лелёка поняла, что позвали её не из любезности, а чтобы разузнать подробности. Даже слуги были поглощены сплетнями. Может быть это такие особенности жизни при дворе.

И снова плавание

Устроивший в каюте девушка даже на ужин не пошла, благо была возможность заказать еду в номер. До завтрашнего утра гвардейцы были свободны. На листинд пришла рассылка, которую Сигрус отправил всем подчинённым. Верней он отправил распоряжение начальникам подразделений, а они уже переслали его гвардейцам своего подразделения.

Было тягостное чувство, будто она забыла сделать что-то очень важное. Лелёка пыталась понять, что же её так гложет. В результате у неё сложилась такая ситуация: «Во-первых, я не видела Сигруса с того момента, как мы прилетели за королевой. Хотя нет, видела, когда он дал всем увольнительную. Во-вторых, я не знаю, стоит ли говорить ему про парик, тем более, что это лишь подозрения. В-третьих, я так и не могу вспомнить кому принадлежит этот голос».

Вроде бы ничего нового. Но почему-то хотелось выть. Чтобы снять напряжение она побоксировала подушку. Сначала стало легче, даже настроение поднялось. Однако спустя какое-то время она снова почувствовала непонятную затапливающую грусть.

Возможно это сказалось напряжение последних месяцев, а особенно последних дней, когда события стали развиваться особенно стремительно. При этом сложилось всё сразу: и невозможность никак определить кому принадлежал такой знакомый голос, и разрыв с Сигрусом, и посол Болиарда, организующий заговор, а теперь ещё и пропажа Элемуса и тот злополучный парик.

«Ну не могу же я так страдать из-за того, что мы не виделись с Сигрусом?!» – стала она вразумлять саму себя.

И самой же себе ответила, что предложение Сигруса, за которым последовал разрыв, стал последней каплей. Она бы вынесла ещё много, справилась бы с любыми трудностями, если бы знала, что он рядом. Не стало его и сразу же образовалась пропасть. С одной стороны она из кожи вон лезет, чтобы доказать, что она хороший человек. С другой стороны – у неё опускаются руки именно потому, что нет его поддержки. Однако идти к нему первой она не могла. Не она была инициатором разрыва отношений, не ей их и восстанавливать.

Девушке в голову не пришло, что после отбытия королевы, её возлюбленный остался единственным официальным лицом государства. Теперь он был главным. Теперь на его плечи легла забота о придворных её величества. Среди них и были более знатные вельможи, но он был начальником гвардии. Если что-то случалось, даже самая маленькая незначительная проблема – все бежали к нему. Помимо того, что ему нужно было решать действительно важные дела, приходилось разбираться ещё и с глупостями. Королевы не было всего полтора суток, а он уже с ума сходил от запросов и претензий придворных. Он искренне не понимал, как её величеству удавалось легко и просто управляться со всем.

На самом деле, королеве не приходилось всё решать самой – у неё был целый штат помощников. Люди был настолько хорошо вышколены, что даже не всегда нужно было отдавать распоряжения, чтобы был решён какой-то вопрос. Однако в отсутствии правительницы они почему-то расслабились. Сигрус же попросту не знал на кого какие обязанности необходимо возложить, поэтому либо приходилось делать самому, либо долго выяснять, кто отвечает за этот вопрос. Прошло несколько дней, прежде чем он начал ориентироваться в ситуации, и решать вопросы стало значительно проще и быстрее.

За безумной суетой этих первых дней он почти не думал о Лелёке, просто не было ни одной свободной минутки. Вот так и получилось, что страдали оба, только один глубоко внутри, задвинув эти эмоции, так как надо было решать различные проблемы придворных. А другая переживала всё более ярко, так как наоборот была куча свободного времени и нечем было себя занять. Однако продолжалось это недолго, дня три не больше.

В один из дней Лелёка проснулась от пиликания листинда. Оказалось, что начальник гвардии собирает весь личный состав через полчаса. Завтракать было некогда. Наскоро собравшись она поспешила в общий зал. Постепенно собирались гвардейцы. У некоторых был довольно помятый вид, видно от души потусили вчера вечером.