Лелит Гесперакс: Королева Ножей

Те паломники, которые не были напрямую связаны с поисками Иврейн, устроились как можно удобнее в старых костях храма. Лелит пробиралась мимо крошечных плавающих термоядерных генераторов, наполнявших светом и теплом целые палаты, и вокруг потрескивающих костров, за которыми ухаживали одетые в меха бывшие экзодиты, державшие оружие наготове и недоверчиво поглядывавшие на нее. Этого следовало ожидать, ведь силы Комморрага иногда находили развлечение в разграблении миров своих диких сородичей, и даже объединяющее дело Иннеада не могло развеять все привычки многовековой жизни. Она проходила мимо хижин, построенных из обломков призрачной кости и складок мерцающей ткани, и зеркальных полей, заключавших целые области в пузырь, через который не проникали ни свет, ни звук. Однако они не создавали физического барьера. Лелит просунула голову в одно из них, чтобы посмотреть, что происходит внутри, и удалилась с ухмылкой на лице.

Тут и там бегали дети эльдари — относительная редкость в большинстве обществ, хотя в Комморраге это было не так заметно: гомункулы усовершенствовали выращивание полурожденных в амниотических чанах, чтобы заменить жертв каннибализма Темного города. Лелит наблюдала, как двое вороноволосых подростков — судя по одежде, экзодитского происхождения — играли в сложную игру, состоящую из бега, уклонения и перебрасывания психоактивного мяча туда-сюда с лысым ребенком, который почти наверняка был родом из искусственного мира. Один из них ошибся в броске, и мяч пролетел высоко и широко, по дуге направившись к голове Лелит.

Она поймала его, и мерцающий радужный блеск вокруг него тут же погас. Мяч казался мертвым в ее руке, каким-то неживым.

— Видите? — сказала Лелит детям, улыбаясь. Улыбка не была дружелюбной, и троица инстинктивно отпрянула от нее. — Чтобы устранить наши разногласия, нужен не просто бог.

Она бросила мяч обратно. Житель искусственного мира шагнул вперед, чтобы подхватить его, после чего тот снова запульсировал прекрасной жизнью, но никто не отвел от нее взгляда. Лелит фыркнула. В Комморраге такие беззащитные слабаки стали бы добычей даже самых мелких хищников — как друкари, так и зверей, — которые бродили в его тенях. Здесь же им нечего было бояться себе подобных.

Кроме, конечно, введения в заблуждение. У жителей искусственного мира и экзодитов были свои путевые камни, готовые после их смерти быть вставленными в бесконечный цикл или в мировой дух. У арлекинов наверняка имелись свои способы обмануть Ту, что Жаждет, хотя Лелит понятия не имела, какими они могут быть. Друкари решали эту проблему, откладывая смерть как можно дольше, пополняя свои души за счет страданий других, чтобы сохранить молодость до тех пор, пока они смогут найти достаточно пищи. У каждой культуры был свой способ уберечь душу от гибели своего вида, но на шее этих детей не висело никаких путеводных камней. Их будущее было поставлено на карту словами одного переродившегося; эльдара, наделенного властью, это правда, но иметь власть — не то же самое, что быть правым.

Лелит отвернулась и продолжила патрулирование. Ее мало волновала судьба трех детенышей, и то, будут ли спасены их души после смерти. Старый гомункул Юкор присматривал за юностью Лелит, но не было от него ни нежного воспитания, ни опеки, ни защиты. Ему было поручено вырастить новое поколение рабов, не больше и не меньше; они должны были достичь совершеннолетия, чтобы быть полезными, но никого не волновало, какими они туда попадут, и не слишком беспокоило, в каком состоянии они там окажутся.

Лелит и некоторые другие, те, у кого хватало духа, хребта и хитрости — Моргана, Даймул, Рудраэкс, еще несколько других — вырвались на свободу, чтобы вписать в мир свое имя, но это было частью естественного отбора. Лучшие становились самостоятельными хищниками, новыми воинами, ведьмами, геллионами или кем-то еще в Комморраге, что требовало независимого мышления и порочности ума. Остальные становились тружениками, слишком слабыми, чтобы служить другим, пока их тела или духи не ломались под нагрузкой, или их просто забирали, чтобы их мучения питали их повелителей.

Лелит патрулировала не для того, чтобы защищать других, а чтобы проверить, не осмелится ли кто-нибудь или что-нибудь задеть ее ножи. Визарх расставил наблюдателей, но некоторые угрозы могли ускользнуть даже от внимательного эльдари. С тех пор как Лелит присоединилась к Иннари, она убила по меньшей мере дюжину потенциальных убийц, каждый из которых был сражен клинком, пулей или ядом, предназначенным для Иврейн. В любом случае, повторные покушения на жизнь эмиссара означали, что Та, что Жаждет, по-прежнему беспокоится о возвышении Иннеада, так что, возможно, в этом деле еще есть какая-то надежда.

Впрочем, — размышляла Лелит, пока ее ноги несли ее мимо разрушенных главных дверей и выходили под звездное небо, — глупо приписывать логику смертного, даже такого долгожителя, как она, прожорливому божеству боли и удовольствия, существующему в царстве мысли и энергии.