Лем. Жизнь на другой Земле

«Настоящим удостоверяется, что гр. Станислав Лем, проживающий в Кракове, по адресу ул. Силезская, 3, является членом Правления Союза польских писателей. Он является писателем, автором научно-фантастических романов, драматургом и публицистом, популяризирующим научные темы. Специфика его творческой деятельности, связывающая его с краковской литературной и научной средой, требует его постоянного пребывания в г. Кракове.

Свидетельство выдано его жене Барбаре с целью предоставить Комиссии по Трудоустройству.

/Адам Полевка/

директор».

Так как в Rohstofferfassung Лем на основе любительских водительских прав стал Automechaniker und Autoelektriker, так осенью 1953 года, немного с натяжкой, он сделал из себя драматурга (хотя он написал только «Яхту ”Парадиз”») и автора научно-фантастических романов (во множественном числе), хотя на тот момент написал только «Астронавтов» и хотел браться за «Магелланово облако». В тот момент самым важным, однако, было защитить жену от распределения на работу куда-то за границы Кракова. Барбара как раз окончила медицинский университет. А то, чего молодой врач в ПНР мог бояться больше всего, было принудительной ссылкой в провинцию.

Аргументация, представленная в свидетельстве, по правде говоря, немного натянута. Я знаю много писателей science fiction, которые никогда не согласятся, что литературу можно создавать исключительно с условием «постоянного пребывания в г. Кракове». Важнее всего здесь была подпись Адама Полевки, коммунистического деятеля со стажем, начиная с 1932 года, депутата сейма, редактора «Echо Krakowa».

5 марта 1953 года умер Сталин. Польша, как и остальные страны советского лагеря, замерла в скорби. Заводы перестали работать, школы прекратили учить, пассажиры выходили из обездвиженных трамваев и автобусов, прохожие останавливались на улицах и все коллективно плакали. Сложно сказать, кто рыдал искренне, а кто – боясь репрессий за недостаточный уровень скорби. Угроза преследований была более чем реальна. Сталинизм пережил своего основателя на несколько лет (в Польше), десять лет (в Чехословакии) или даже несколько десятков (в Румынии, где длился до конца режима Чаушеску в декабре 1989 года).

«Tygodnik Powszechny» в марте 1953 года был закрыт в рамках репрессий за попытку издать обычный номер вместе скорбного, так как скорбь должна была соединить весь народ. Только в декабре 1956 года издание удалось возобновить в старом виде (в 1953–1956 годах выходил так называемый паксовский[127] еженедельник, с тем же графическим оформлением, незаконно позаимствованным другой редакцией).

Как Лем отреагировал на смерть Сталина? Тогда он был в Закопане вместе с друзьями, краковскими писателями. Новость о смерти Генералиссимуса инициировала импровизированное собрание актива Союза писателей. Литераторы имели выкупленные билеты на подъёмник на лыжный спуск. Вот только стоит ли кататься на лыжах в такой момент? Может, однако, стоит присоединиться к «спонтанной скорби»? Лем решил спор: «Едем!» И они поехали, и никто их не репрессировал[128].

Двумя неделями позже он описывал Ежи Врублевскому начало оттепели (в этом случае – только в метеорологическом значении… а может, не только?):