Лемма о невозможности

Давай играть в комедию с тобой,
Где масками – предметы обихода.
Вот в ванной зеркало, вот питьевая сода,
С надменным прахом рвущаяся в бой,

А вот метла сметает черепки

Саксонской жизни, остры и легки.

Ты будешь петел, буду я Петром,

А наши все – прислужники и жены,
А те, кого не примет этот дом,
Аримафейской будут пробкой жженой.

Дай смолкнет пение, и выступим мы в такт,

И не смогу я трижды не отречься,
Увидев Господом оставленный верстак…

Мой носовой платок невыносимо клетчат, —

А с верстака спадают стружки льняно,
Похожие на кудри Иоанна,

Коленопреклоненного… Ответь,

Зачем ты выковал себе грудную медь
И для кого поёшь на высотах?
Ведь мы суть персть, а наше сердце – прах,
К последнему стремящееся праху.

Так пой еще! Как пал Иерихон,

Так медью буду я твоей сражен —
Под бременем утраты, а не страха.

…Верстак, Мария, братья, Иоанн,

Смоковницы отяжелелой рифмы.
На третий день поминовенье сотворив, мы
Оставим неизменный Ханаан,
Верстак, Марию, братьев… Иоанн

Там не останется. Ему за другом милым

Ступать без слов, – какие там слова,
И не молитвы на краю могилы,
А мольбы сердца к сердцу… Голова
Тем временем трезвеет: нет пути,
Воскресшего в пелёнах не найти.

…Остановиться. Сдвинув котелок,

Огромный, клетчатый из недр извлечь платок.
Пусть грянет в Божьем мире “кукареку!” —
И разорвется занавес небес,
Чтоб самый вкус предательства исчез,
Изжогою скрутив Тулуз-Лотрека…

Чепцы – за мельницей, воздушный кончен бой,

Лишь лента розовая вьется:
Давай играть в комедию с тобой, —
Иначе сердце – разорвется.

Круг жизни

1.

Твое молчание – груши
И творог солоноватый,
И вынимающий душу, —
Последний и виноватый, —
Медлительностью теченья —
Мед, багровое обаяние,
И в жестянке из-под печенья,
Подавивший снеди,
Шоколад – divina commedia, —
А ближе к полудню – отчаянье.

Твое присутствие – лакомство,

Полоскание рта, растерянный Валаам,
Вздохи осла в кустах,
Сломавшего путь пополам,
Вечернее зарево
С полудня до новой зари,
Вечернего, карего, —
На душу мою подыши – и потри, —
С изюмом питательный хлеб.
А помнящий правду ослеп.

2.

“Чужая душа – потемки”:
Твоя душа – вертоград.
Портфель нарочито емкий
У фразы “любил как брат”.

А кто разметал ограду

Из белых – в пыли – камней, —
“Мой первый слог…”: брось шараду, —
Того поцелует змей.

(Но все же: “мой первый – нота

И междометье – второй”…
О чем это? В чем забота?
В столице сменился строй?!)

Ужалит поверх кроссовки;

«А где, – спросят, – тот, неловкий,
Что в душу глядел твою?» —
Ответь (ни к чему уловки):
– Стал бабочкой, серой совкой,
“Цыганкам не подаю!”.

3. Прибалтика