Лемминг Белого Склона (СИ)

- Э! - усмехнулся, тряхнул бритой головой, рыжая прядь на темени мелькнула огненным языком. - Что это за оборванные бродяги тут объявились! Думается, морской король побывал в рабах и привёл к нам корабельную обезьянку? А может, этот юноша грел тебе постель?

Арнульф небрежно махнул рукой, по прежнему глядя в глаза старшему из троицы. Болтливый викинг охнул и завалился на пол, хватаясь за грудь. Никто не шелохнулся.

- Говорили, ты мёртв, Арнульф Седой, - пробасил наконец усач, - видно, врали.

Мужи двинулись навстречу. Третий из троицы, хранивший молчание, встал на левое колено и с уважением склонил голову. Арнульф положил ладонь ему на темя, скупо улыбаясь, принимая дань почтения. А затем суровые бородатые викинги крепко пожали руки и обнялись.

Обед им принесли в покои, на пятерых, не забыли и бочонок можжевеловой акавиты. Хаген набросился на рыбную похлёбку, не чинясь, Арнульф не отставал. Потом настал черёд бобов со свиными рёбрышками, яичницы с сыром, луком, жареным картофелем и ветчиной, а крепкую брагу запивали скиром, закусывали мочёными яблоками, грибами и клюквой, копчёной треской и сушёными кальмарами. Акавиту хлебали по кругу из липовой братины: за встречу и за знакомство. Рыжий весельчак пришёл в себя и лишь икал от удивления: Седой пощадил его. За ним, говорили, водилось великодушие к тем, кого боги обделили разумом.

- Я гляжу, разнесло тебя за зиму, Хакон Большой Драккар, - заметил ехидно Арнульф.

- А ты заметно похудел, - невесело усмехнулся тот, оглаживая бороду, заплетённую в две косы, похожие на толстые пшеничные колосья. - Как так получилось, что ты попал в плен? Я слышал, тебя убили, а твой "Бергельмир" пошёл ко дну...

- Кьятви Мясо, - выплюнул имя Седой, а в глазах его клубилась ледяная тьма. - Он предал меня. Сбежал, когда мы рубились при Хьёрсее. Мы возвращались из набега на Ронадаль, с хорошей добычей... Харальд Белый Волк подстерёг нас в Хьёрвике. Мы попались, как глухари. Но надежда была. Пока Кьятви не поднял белый щит вместо красного и его "Трудгельмир" не покинул строй. Он перешёл на сторону Харальда, и вот тогда-то надежды не стало... Что уж ему там посулил Белый Волк, я не знаю. Но знаю одно: только раб мстит сразу, а трус - никогда. Поверь, Хакон, я хотел бы умереть, и если бы всё решил честный бой, то Арнульф сэконунг не попал бы в плен! Однако меня предал старинный побратим, и вот за это я не могу не расплатиться. Нельзя умирать, оставляя такие долги. Как бы ни хотелось. Мне было выгодно, чтобы меня приняли за старого раба на Эрсее. Там я провёл несколько месяцев. И узнал много любопытного. На этом острове есть чем поживиться - надо лишь выбрать подходящее время.

- Думаешь отомстить Кьятви и заодно разграбить Эрсей? - недоверчиво прищурился Хакон.

- И приглашаю вас, морские короли, на эту славную охоту, - кивнул Арнульф.

Лихая троица молчала, обдумывая предложение. Хакон покачал головой, огладил бороду:

- Нет. Уж это, пожалуй, без меня. Я хоть и Большой Драккар, но не настолько. Думается, не настолько сильны мои фюльгъи да хамингьи, чтобы спорить с ланд-веттером Эрсея. Да и тебе, Арнульф Иварсон, я посоветовал бы лишний раз подумать!

- У меня было предостаточно времени на раздумья, пока я гостил на Эрсее, - сказал Арнульф, ковыряя щепкой в зубах. - А что скажете вы, молодые герои?

Темноволосый, тот, что склонился перед Арнульфом, задумчиво раскурил трубку, прищурился, выпустил пару клубов дыма. Коснулся оберега - бирюзовой бусины, вплетённой в сальную, похожую на конский хвост косу, переброшенную через плечо. Улыбнулся:

- А я, верно, приму такое приглашение!

- Сколько человек на твоей снеке, Бьёлан Тёмный? - спросил Арнульф.

- Нынче - две дюжины, но, быть может, найду ещё кого-то.

- Славно, - кивнул Седой, - летом делай, что считаешь нужным, а к осени собирай своих и жди меня на Хаугенбрекке в последние дни месяца Гильдир.

- А не поздно? - недоверчиво изогнул бровь Бьёлан.

- Уверяю тебя, для нашего дела - самое время.

Тут подал голос рыжий остроумец:

- У тебя ведь, кажется, нет ни корабля, ни людей, Арнульф сэконунг? Как же ты думаешь...

- Легко и просто, - перебил морской король, - скажи-ка, Хакон, а где моя доля?

- Рэфкель! - бросил Хакон рыжему. - Займись.

Тот исчез, через пару минут вернулся и почтительно положил перед Арнульфом пузатый мешочек. Арнульф развязал мошну, насыпал на равнине стола золотую сопку, принялся считать.

- Здесь пятьсот гульденов, - сообщил Хакон, вальяжно откинувшись в кресле, - помимо побрякушек. Этого вполне хватит, чтобы купить хутор и землю, осесть и доживать свой век...

Арнульф лишь отмахнулся от этих слов, как от назойливой мухи. Выбрал перстенёк с печаткой, бросил Хагену:

- Держи, заработал! - и объяснил остальным: - Этот сукин сын здорово мне помог, когда мы бежали с Эрсея. Мы там положили с десяток!

- Я положил двух, - справедливости ради заметил Хаген.

- Ого! - вскинул брови Хакон. - Думается, выйдет из него толк, коли не убьют раньше срока!

- Толк выйдет, - осклабился рыжий Рэфкель, - а дурь останется.