Лэндон и Шей. Разбитые сердца

– Пообещай мне одну вещь. Пообещай, что, когда тебя снова охватят темные мысли, когда ты почувствуешь себя ненужным и опустошенным… когда тебе будет казаться, что разум выходит из-под контроля и поглощает тебя целиком… пообещай, что ты к кому-нибудь потянешься. Необязательно ко мне – просто к кому-то, кому ты доверяешь всем сердцем. Не замыкайся в себе, Лэндон. Не отказывайся от помощи. Потому что этот мир нуждается в тебе. Мы нуждаемся в тебе. Я нуждаюсь в тебе. Поэтому не смей думать, что ты ничего не стоишь. Не смей позволять этим мыслям травить тебя. Обещай мне это.

Я кивнул, вытер нос рукой и всхлипнул.

– Обещаю.

– Еще раз, пожалуйста, – попросила она, пронзая меня взглядом.

– Обещаю.

Когда мы закончили ужинать, я помог Марии убрать со стола, после чего направился в свою комнату и взял письмо, которое написал еще до ее прихода.

– У меня есть небольшая просьба, – обратился я к ней. – Вы могли бы передать Шей это письмо?

– Конечно, милый. Я сделаю все, что ты попросишь.

– Спасибо.

Она собрала свои вещи, и я проводил ее до входной двери.

– Спасибо за сегодняшний день, Мария.

– Спасибо за каждый наш день, Лэндон, – ответила она.

Слегка поерзав на месте, она взяла меня за руки.

– Я могу помолиться за тебя перед уходом? – спросила она.

Я немного поморщился, но кивнул. Держа ее руки, я чувствовал ее тепло. То же тепло, что жило в душе Шей. Когда Мария начала молитву, я решил к ней присоединиться. Я не знал, правильно ли поступаю и есть ли в этом хоть какой-то смысл. Но на этот раз я сделал нечто, чего не делал никогда раньше. Во время ее молитвы я закрыл глаза.

* * *

После того как Мария ушла, я направился к бассейну и поднялся на трамплин для прыжков в воду. Я сел на самый край, обеими руками держась за его бортики. Опустив взгляд, я посмотрел вниз, на почти неподвижную водную гладь.

Последние несколько недель были тяжелыми. Тяжелее, чем я предполагал. Мне было интересно, испытывал ли Ланс те же чувства, прежде чем покончить с собой. Мне было интересно, как далеко зашел его разум, прежде чем он решился на этот шаг.

Когда я сел на трамплин, меня охватила тянущая, липкая тревога. Я не поднимался на него с тех пор, как Ланс совершил самоубийство. На этом самом трамплине мой дядя провел свои последние минуты. Здесь он сделал свой последний вздох. Здесь он сдался.

Я не хотел быть таким, как он.

Я не хотел сдаваться.

Но мне было так плохо, что мое сердце словно пыталось вырваться из моей чертовой груди.

И все же я все еще не хотел сдаваться.

Слезы сами собой потекли по моим щекам, пока я сидел там, думая о Лансе, думая о себе и о параллелях, проходящих через наши жизни. Потом я подумал о Шей. О вещах, написанных в ее блокнотах. Как она называла меня своей половинкой. Как она клялась, что я уникален, как она убеждала меня не следовать по стопам моих близких.

Затем я подумал о Марии и об обещании, которое я ей дал.

– Я – не он, – сказал я себе. – Я не Ланс. Я не он. Я не он… я… не… он…

Я закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

Затем я открыл глаза, залез в карман и вытащил мобильный телефон. Быстро набрав номер, я услышал знакомый голос и облегченно выдохнул.

– Привет, мам.

– Привет, Лэндон. Ты в порядке? – тут же спросила мама.

Должно быть, что-то в моем голосе показалось ей странным.

– Я, эм… – я прочистил горло и почесал затылок. – Нет. Я не в порядке. Я… Ты мне нужна.

Ее голос моментально стал встревоженным.

– Хорошо, хорошо. Я еду, милый. Я еду. Ты дома?

– Да.

– Оставайся там, милый. Я сейчас же забронирую билет на самолет. Я еду к тебе.

– Спасибо, мама.

– Не за что, детка. Я всегда буду рядом. Всегда, всегда, всегда. Я люблю тебя, я люблю тебя, – сказала она мне.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, – ответил я.

Мама позвонила Грейсону, попросив его посидеть со мной, пока она не вернется домой. Грейсон позвонил Эрику. Эрик позвонил Хэнку. Хэнк пришел вместе с Рейн.

Я спустился с трамплина, и все четверо крепко меня обняли. Я рыдал в их объятиях, как чертов ребенок, но они не смеялись над моей слабостью.

Они просто обняли меня еще крепче.

Меня поражало то, что совсем чужие люди оказались для меня настоящими братьями и сестрами. Не по крови, а по сердцу. Настоящими друзьями, которые не покинули меня даже в самую страшную и дикую бурю.

– Простите, ребята, я так облажался, – произнес я, смущенный своими слезами.

– Эй, чувак. – Эрик похлопал меня по спине и пожал плечами.

Затем он произнес то же, что я сказал ему несколько недель назад:

– Кем бы ты ни был, ты останешься нашим другом.

Я их не заслуживал. Я не заслуживал их любви.

Но они отдавали ее мне без всякой платы.

32

Шей

– Лэндон попросил меня передать тебе это письмо, – сказала Мима, вернувшись домой.

Я была рада, что бабушка заглядывала к нему каждое воскресенье. Думаю, он очень в этом нуждался.

Она протянула мне сложенный вдвое лист бумаги.

– Заранее признаюсь, что прочитала письмо, потому что я любопытная старая дама и очень беспокоюсь за вас двоих. Ты – моя вселенная, милая, и Лэндон тоже. Он хороший мальчик. Местами его края чуть обтрепались, но он все равно заслуживает любви.