Лэндон и Шей. Разбитые сердца

– Все в порядке, – выдавил я. – Это неважно.

– Милый… – пробормотала она, сделав шаг вперед.

– Тебе лучше ехать, иначе ты опоздаешь на рейс.

Или ты можешь остаться и выбрать меня. Останься ради меня.

Пожалуйста, мама. Просто…

Выбери меня…

Она сделала шаг назад. Она не выбрала меня.

Я был идиотом, если думал, что она это сделает.

Она схватилась за ручку чемодана.

– Мне очень жаль, Лэндон. Правда. Ты многого не знаешь, многого не понимаешь… и я хочу тебе все объяснить. Но сейчас я не могу упустить эту возможность. Я все объясню, как только смогу, но…

– Не беспокойся, – прошипел я, заходя в дом. – Счастливого пути.

Она за мной не пошла.

Дом снова опустел. Я пошел в свою спальню и лег на кровать. Мои руки сжались в кулаки, и я ударил себя по лбу.

– Черт! – закричал я, разбудив спящего в углу Хэма. – Черт!

Я бил сильнее и сильнее, пытаясь сдержать слезы, пытаясь перестать быть маленькой одинокой тварью.

Хэм встал и потянулся, прежде чем, шатаясь, подойти ко мне и забраться на кровать. Он ткнулся носом мне в руки, и я его оттолкнул. Каждый раз, когда я отталкивал его, он возвращался. Снова и снова.

– Хэм! Уходи! –   кричал я, раздраженный глупым псом.

Но ему было все равно. Он продолжал вилять своим дурацким коротким корги-хвостом и пытался забраться в мои объятия. В конце концов я сдался. Я обнял его и запретил себе плакать.

Так мы пролежали некоторое время.

Снова было тихо. Стены навевали воспоминания о вчерашнем дне. Той ночью я так и не уснул.

* * *

На следующий день я вытащил себя из постели, услышав звонок в дверь. Я взглянул на часы, прекрасно зная, что это Мария.

Когда я открыл дверь, она одарила меня своей яркой улыбкой, но, увидев меня, тут же перестала улыбаться. На ее лице появилась хмурая гримаса.

Должно быть, снаружи я был так же плох, как внутри.

– Как твое сердце, Лэндон? – спросила она.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Мои глаза наполнились слезами, и я закрыл их, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции. Мне нужно было быть мужчиной. Мне нужно было стать мужчиной.

Но после ужасной ночи вопрос Марии оказался слишком болезненным.

Я не ответил, потому что знал, что, если слова сорвутся с моих губ, я развалюсь на части. Больше она не сказала ни слова. Она просто шагнула вперед и обняла меня. Она крепко меня держала – я не сопротивлялся. Правда заключалась в том, что без нее я бы упал.

Она положила голову мне на грудь и не разжимала руки. Она обнимала меня, и я обнимал ее в ответ.

– Оно все еще здесь, Лэндон, – сказала Мария. – Твое сердце. Я до сих пор слышу, как оно бьется. Ты в порядке. Все хорошо.

Это сломало меня еще сильнее.

Она начала за меня молиться, и я не знал почему. Все ее молитвы не были услышаны. Может, автоответчик Бога был переполнен и больше не принимал сообщения. Может, когда Мария молилась, он был занят, отвечая на чужие звонки. А может, Бога вообще не было. Может, Мария молилась желанию, надежде, мечте.

Она молилась и за Ланса.

Очевидно, что это не помогло.

Тем не менее она молилась.

Тем не менее я ей это позволил.

И хотя я не понимал, как это возможно, мое уродливое, израненное сердце все еще продолжало биться.

12

Шей

Несколько дней мы с Лэндоном совсем не пересекались. Он пропускал учебу, а когда вернулся, был очень отстраненным – от меня и от всех остальных. Он бродил по коридорам с видом падшего ангела. Темный, угрюмый, раненый и сломленный – я не знала, что в человеке может уместиться столько боли. Отдыхал ли он в последние несколько дней? При одном взгляде на него мне хотелось спать.

Я хотела сделать к нему шаг, но испугалась. Я хотела спросить его, что произошло, но знала, что наши отношения этого не позволяют. Мы не беспокоились друг о друге. Мы не заботились о наших чувствах. Мы просто играли в игру. Ничего больше.

Я умирала от любопытства, делая свои записи. Каждый раз, когда я думала о персонаже, я заполняла блокнот информацией о нем. Судя по тому, как шли дела с Лэндоном, мне понадобилось бы по меньшей мере три записных книжки.

Я чувствовала себя глупо, ожидая от Лэндона проявления внимания. Я привыкла к его колким комментариям, грубым замечаниям и ребяческим шалостям, и теперь, когда их не было, я скучала по ним. Ему надоело?

Надоела я?

Надоело наше пари?

Потому что мне не надоело. Я все еще хотела играть, хотела наблюдать за ним, хотела его исследовать.

Как только я подумала, что надежды больше нет, глубокий голос позади меня прошептал мне на ухо:

– В этих джинсах твоя задница кажется огромной.

Мое сердце заколотилось, по телу пробежали мурашки, и я надеялась, что он не заметил мою дрожь.

Я ухмыльнулась и покачала головой, зная, что только Лэндон был способен на такие комментарии.

– Да что ты? Зато твои уши делают тебя похожим на Дамбо^[20], – ответила я, пытаясь вести себя невозмутимо, хотя мои гормоны были готовы закипеть.

Конечно, мой комментарий об ушах Лэндона был ложью. Все в теле Лэндона было идеально – если у него и были изъяны, то я о них не знала.