Лэндон и Шей. Разбитые сердца

Мне понравилось, как это звучит. Раньше он никогда не называл меня деткой.

– Шей, сейчас…

То, как он простонал мое имя, понравилось мне еще больше – как будто своими прикосновениями я контролировала его разум и сердце.

– Я сейчас… Шей, я собираюсь… кончить, – предупредил он, но я не остановилась.

Я продолжала двигать руками, вверх и вниз, вверх и вниз, сильнее, сильнее… мои бедра приподнимались в воздухе, а ладони ласкали его член.

– Чееерт, – простонал он, когда его тело напряглось, и он кончил в мою руку.

Я продолжала гладить его член, чувствуя радость, жар, возбуждение и гордость.

Было так приятно заставить его почувствовать то же самое.

Вытащив руку из его штанов, я медленно облизала пальцы прямо у него на глазах. Вкус был соленый и отвратительный, но я изо всех сил старалась выглядеть уверенно.

Он рассмеялся.

– Тебе необязательно это делать, – сказал он. – Можешь просто помыть руки. Поверь, ты сделала достаточно. Боже… – пробормотал он, в изнеможении падая на диван. – Это было невероятно. Ты. Просто. Невероятная.

Я пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок, и, прежде чем вымыть руки, встала перед зеркалом и тщательно облизала свои пальцы.

Я обнаружила, что мне это действительно нравится. Нравится то, как он ощущается на моем языке.

Закончив, я направилась в гостиную, где обнаружила Лэндона уже в других спортивных штанах. Он мне ухмыльнулся.

– Правда или действие? – спросил он, когда я плюхнулась на диван рядом с ним.

– Правда.

– Я правда прошу тебя снять штаны.

Я рассмеялась и кинула в него подушкой.

Он пожал плечами и вскинул руки в знак поражения.

– Стоило попробовать.

Справедливо.

Я повернулась на месте и скрестила руки.

– Могу я внести изменения в правила нашей игры?

Он выгнул бровь.

– О чем это ты?

– Мы должны быть полностью честными. Только правда и никакой лжи. Никаких глупостей. Никаких попыток довести друг друга до обморока или залезть друг другу под кожу просто ради победы. Я хочу, чтобы ты был собой – самой настоящей версией себя. Я обещаю делать то же самое. Тогда, если один из нас влюбится, все будет честно. Так мы и определим победителя.

Он нахмурил брови и несколько раз потер подбородок.

– Только правда?

– Только правда.

Он вздохнул и немного опустил голову, прежде чем снова поднять глаза и встретиться со мной взглядом.

– Я не думаю, что мы на равных.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что настоящего меня невозможно полюбить.

О, Лэндон.

Эти слова заставили мое сердце сжаться.

– Думаю, это решать мне, а не тебе, – сказала я.

Сначала он колебался. Он не знал, готов ли показать мне свои темные стороны, открыться так, как он никогда не открывался раньше. Но вот я – протягиваю ему оливковую ветвь и даю шанс стать настоящим впервые за всю его жизнь.

– Давай же, Лэндон, – прошептала я, слегка ему улыбнувшись. – Что может случиться?

Он нахмурился, но затем слегка улыбнулся. Его улыбка была настолько мимолетной, что я чуть ее не пропустила, но, к счастью, за время нашего общения я немного его выучила.

– На самом деле я не умею говорить о своих чувствах. Я закрываюсь, – признался он.

– Хорошо. – Я подошла к своему рюкзаку и вытащила запасной блокнот и ручку. – Если ты не можешь об этом говорить, то запиши свои мысли здесь и дай мне их прочитать.

– Ты всегда таскаешь с собой запасные блокноты?

Я рассмеялась.

– Разве не все так делают?

Я взяла ручку и написала свой вопрос, чтобы Лэндон на него ответил.

– Вот. Просто ответь на вопрос, когда будешь готов, и оставь его в моем шкафчике. Ты тоже можешь спросить меня о чем угодно. Нам даже не нужно обсуждать вслух то, что мы пишем. Мы можем просто читать правду друг друга и двигаться вперед. Договорились?

Я протянула ему руку, чтобы подтвердить наш уговор.

Он пожал мою ладонь.

– Договорились.

Когда наши руки соединились, по моему телу пробежала искра, и я, вероятно, держала его ладонь чуть дольше чем следует… или это был он? В любом случае, мы держались за руки, не отпуская друг друга.

Мне нравилось ощущать, как его кожа касается моей.

Когда чувство достигло предела, я опустила руку.

– Наверное, мне пора домой. Уже довольно поздно.

– Это что-то типа «поматросила и бросила»? Я чувствую себя использованным, Цыпа.

– Ну, может быть, однажды я тоже позволю тебе меня использовать, – парировала я, внутренне удивляясь тому, что эти слова вообще слетели с моих губ. – Проводишь меня до машины?

– Конечно.

Мы вышли, и он, как истинный джентльмен, которым я его никогда не считала, открыл передо мной дверцу машины.

– Подожди, у меня остался еще один вопрос.

– Какой?

Я сморщила нос.

– В ее заднице оставались кусочки туалетной бумаги, и, если да, ты, случайно, их не проглотил?

Он рассмеялся и покачал головой.

– Я тебя ненавижу.

– Я тоже ненавижу тебя.

– А я ненавижу тебя больше всего на свете, – ответил он, а затем наклонился и поцеловал меня в лоб.

Это было куда более интимно, чем все, что мы делали раньше. Поцелуи в лоб официально стали любимой вещью, которую он мне открыл.

– Езжай осторожно, Цыпа, – сказал он, прежде чем повернуться и пойти к дому.