Лэндон и Шей. Разбитые сердца

История любви моих родителей сопровождалась годами испытаний. В молодости отец часто попадал в неприятности, продавая наркотики. Хотя об этом не принято говорить, но в своем деле отец был гением. Он был великолепным продавцом. Мама всегда говорила, что он может продать людям дерьмо, и они будут использовать его вместо шампуня. Какое-то время мы вели довольно роскошную жизнь. Но когда он сам стал употреблять наркотики, все начало рушиться. Худшее, что может сделать наркоторговец, – попробовать свой продукт. Спустя время к наркотикам добавился алкоголь, и он стал еще холоднее, чем раньше. Отстраненным. Жестким.

Жестоким.

Много раз он возвращался домой ночью, пьяный и под кайфом. Иногда он и вовсе не приходил.

Однажды его приятеля застрелили, а сам отец попался копам – это стало поворотным моментом. На несколько лет он оказался в тюрьме.

После того как его освободили, он завязал с торговлей и употреблением.

С тех пор как он вернулся домой, прошло уже больше года.

Год, два месяца и двадцать один день.

Но разве кто-то считал?

Мама ненавидела говорить о прежних проблемах отца. Она вычеркнула эти события из жизни так, словно их никогда не существовало. Зато моя бабушка – мы звали ее Мима – не стала открещиваться от прошлого папы. Она переехала к нам с мамой, как только его посадили. Нам нужна была помощь по дому, и Мима без лишних слов взяла на себя оплату счетов. Честно говоря, я была ей благодарна. Отец всегда был очень холоден, а бабушка – его полная противоположность. Она была теплой, открытой и щедрой. Сердце Мимы сделано из золота, и она изо всех сил старалась окружить заботой тех, кого любит.

Пока мы жили втроем, дом казался таким светлым, таким веселым, таким свободным. В то время я спокойно спала по ночам, не опасаясь за отца. По крайней мере, сидя за решеткой, он не сможет нажить себе проблем. Не погибнет из-за неудачной сделки.

Не секрет, что бабушка и отец часто расходились во мнениях. Когда его освободили, он вернулся в дом, думая, что снова станет главой семьи, но у Мимы была другая точка зрения. Они регулярно сталкивались лбами. Мама изо всех сил старалась восстановить мир. Часто это срабатывало. Мима избегала отца, а отец избегал ее.

За исключением тех случаев, когда вся наша семья собиралась за праздничным столом.

Если и существовало что-то, в чем моя семья была по-настоящему хороша, так это в праздновании важных дат. День рождения мамы – одна из них. Ей исполнялось тридцать два, но я могла поклясться, что она не выглядела старше восемнадцати. Люди часто принимали нас с мамой за сестер – и, черт возьми, ей это нравилось. Я была уверена, что в будущем скажу ей спасибо за эти гены.

Моя кузина Элеонора и ее родители Кевин и Пейдж всегда приезжали на наши семейные застолья. Дядя Кевин был старшим братом отца, но, могу поклясться, что он выглядел по меньшей мере на пять лет моложе папы. Неудивительно – жизнь Кевина была куда менее опасной и авантюрной. Морщины на лице Кевина появлялись не от стресса и переживаний, а от смеха и улыбок.

Мима поставила именинный торт на стол и запела «С днем рождения!» – все начали петь вслед за ней. Мама улыбалась от уха до уха. Она села рядом с папой, и я видела, как его рука нежно сжала ее колено.

Иногда я замечала, как папа смотрит на маму с изумлением в глазах. Когда я обращалась к нему в такие моменты, он качал головой и говорил:

– Я ее не заслуживаю. Никогда не заслуживал и никогда не заслужу. Твоя мать святая, она слишком хороша для меня – и слишком хороша для этого мира.

С этим легко было согласиться. Я с трудом представляла, через какие испытания она прошла из-за папы. Мама никогда не рассказывала мне о таких вещах. Я была уверена, что если узнаю все их секреты, то возненавижу отца, – наверное, поэтому мама мне об этом не говорила. Она не хотела опорочить мое мнение о человеке, который меня воспитал. Но я знала, что любить такого мужчину, как мой отец, было непростой задачей. Нужно иметь сильное сердце, чтобы иметь дело с таким человеком, как он. Мама была очень сильной. Если в моей жизни и было что-то постоянное, так это любовь моей матери. Мне никогда не приходилось в ней сомневаться – так же, как и моему отцу. Она была живым воплощением «любви до гроба» – верной до конца. Она полностью отдавала свое сердце тем, кого любила, даже ценой своих страданий.

Мима принялась резать торт, и Пейдж ей улыбнулась.

– Ты обязана дать мне рецепт торта, Мария. Просто пальчики оближешь!

– Ну уж нет, дорогая. Мои рецепты умрут вместе со мной. Я давно решила, что меня похоронят с моей поваренной книгой, – полушутя ответила Мима.

Я не сомневалась, что она унесет эту книгу с собой в могилу. Мама, вероятно, выкопала бы ее голыми руками, лишь бы еще раз попробовать энчиладас^[5] Мимы. И я бы не стала ее осуждать.

Стряпня Мимы была сродни райской амброзии, и я бы наверняка копала землю бок о бок с мамой в поисках секретного ингредиента бабушкиных домашних лепешек.