Ленин

Как и прежде, посещали деревни и маленькие усадьбы странствующие неизвестные бродяги и старые нищие, разнося мрачные и тревожные вести; так теперь прибывали серьезные хозяева или деревенская молодежь. Останавливались у крестьян под видом обмена скота на хлеб или посещая знакомых дорогой в Москву, куда ехали на съезды или по служебным вопросам.

Тайком собирались хозяева, шептали им на ухо секретные слова, убедительные и возбуждающие воодушевление и непримиримость. Все чаще удавалось слышать восклицания:

– Хватит этого! Время взять власть в наши руки, тихо, без шума и крови…

Уезжающие оставляли после себя какие-то брошюрки, прокламации, написанные простым языком, понятным и решительным.

Ленин, мечтающий о быстром искоренении безграмотности, хотя и не закончил этого, но, однако, нанес смертельный удар по темноте народа и рабской безучастности. Никто уже не смел мечтать об унижении крестьянства железной рукой царизма или ЧК, опирающегося на преданных революции латышей и финнов. Ленин научил несколько миллионов крестьян искусству чтения, пробивая русло, ведущее к мозгу «земли». Плыли им не только газеты, брошюры и коммунистические прокламации, но также другое печатное слово, рожденное в неизвестных тайниках деревенского муравейника. Выделило оно из себя задумки практические и решительные. Они прислушивались к их советам, читали их воззвания к «земле».

Крестьяне уже не хотели выбирать в свои советы кандидатов власти даже под дулами винтовок; давали заложников, говоря, что посылают их на смерть; устанавливали собственные нормы податей; тайком искореняли распоясавшуюся «бедноту»; просто удаляли их из деревни; выгоняли учителей-коммунистов; приветствовали агитаторов угрожающей позой, лишая приезжих всякого красноречия и самоуверенности; распущенные бабы и девушки, соблазненные комиссарами, исчезли без следа: может, убежали в города, может, лежали в никому неизвестных могилах на дне рек и прудов или в лесу, в низинах, заваленные камнями; коммунистическая молодежь или вернулась в семью, или разбежалась по свету, и никто о ней не вспоминал, как о больных собаках и кошках, гибнущих от старости.

Умолкли тайные шепоты об Антихристе и появившихся знаках, предвещающих его приход на Землю, зато появились неизвестные до сих пор молодые люди со светлыми и вдохновенными лицами, собирали около себя крестьян, деревенских баб и детей, говорили библейскими словами, советовали озабоченным и угрюмым крестьянам, а также заплаканным женщинам обращать глаза к небу и из него черпать надежду и силу. Совершались тайные молитвы, но не были это уже выдуманные просьбы о милости, но просьбы о наставлении и выборе дороги в действиях, чтобы были в согласии с изначальной правдой.

Центральные власти знали об этом и боролись с сопротивлением «земли», с пробуждающейся религиозностью. Прибывали следственные комиссии, нападали карательные отряды, тайных духовников и заложников ставили к стене и расстреливали, но сплоченные грозные крестьянские обличья сеяли тревогу и сдерживали коммунистов от чрезмерного издевательства.

Суды пытались свалить вину на Болдыревых, как на буржуев, но не было никаких улик, и Комиссариат Промышленности защищал создателей полезной коммуны, развивающейся все больше.

Обеспокоенное исчезновением промышленности, правительство созвало в Москве общий съезд специалистов. Власти делегировали молодых Болдыревых. Братья должны были немедленно отправляться в столицу. В самом начале они выслушали длинные речи Ленина и Троцкого, а также других творцов и руководителей коммунизма и диктатуры пролетариата. Выступления эти изобиловали шумными и тщетными лозунгами, бессильными издавна повторяемыми фразами. Даже делегаты привилегированного рабочего класса слушали ораторов равнодушно. Слышали они в свое время весьма смелые и оглушительные слова. Отзвучало без эха обещание наступления социалистического рая в декабре 1917 года, или через два месяца после Октябрьской революции.

Между тем, они постоянно были голодны, работали на изношенном оборудовании, приведенным в негодность инструментом, чрезмерно долго. За невыполнение работ, протесты и забастовки их расстреливали китайские солдаты или красногвардейцы. Не было у них одежды, ни хороших и теплых жилищ, ни врачебной помощи.

Теперь Ленин и Троцкий говорили по-другому. Свидетельствовали, что Россия не располагает современным оборудованием, что рабочий темный, не имеет профессиональной подготовки, и что только в 1927 году следует ожидать утверждения социализма.

Пожилые рабочие усмехались недоверчиво и бурчали:

– До настоящего времени молотков и пил не хватает, а не только социализма!

Крестьяне, когда им говорили о социализации земли с помощью национализированных тракторов, машин для сбора урожая, двигаемых электричеством, смотрели угрюмо и молчали.

«Земля» к этому не стремилась. Ее мысль была поглощена другим вопросом: когда придет твердая власть, которая установит настоящий порядок и мир?! Об этом ни Ленин, ни Троцкий не вспоминали. Их слова падали без отклика в мыслях и сердцах крестьян.