Ленин

Крестьяне переглядывались между собой, как если бы спрашивая, не время ли закатывать рукава и бить тяжелыми затвердевшими кулаками.

Ленин заметил их взгляды и понял мысли. Засмеялся внезапно звучно, откровенно и весело.

– Товарищи! – крикнул сквозь смех. – Забавная история! О чем спорите? Все правы! Товарищи от земли думают о земле, так как это для них первое, что нужно завоевать. Рабочие – о власти политической, потому что это их наиважнейшая задача. Захватываем вместе центры наших врагов, а позже дойдем до понимания в других делах. Зачем собрались делить шкуру неубитого медведя?!

Рабочие бурчали и злобно поглядывали на крестьян. Крестьяне смотрели на них презрительно и говорили:

– Почему не договориться? Мы готовы. Только сперва земля!

Наконец они покинули жилище Ленина.

Товарищи накинулись на своего вождя и засыпали его упреками:

– Разговариваете с ними, а в это время это предатели революции! Что это значит? Стыд! Позор!

Ленин сорвался со стула, подбежал к возбужденным рабочим и крикнул шипящим голосом

– Хватит! Хватит! Крестьян сто миллионов, слышите вы, недоумки? Должен с ними постоянно лукавить. С ними будет более трудная, более долгая борьба, чем с царем и буржуазией! Понимаете?

Товарищи умолкли, глядя на бешеное лицо Ленина.

Заметив это, Владимир успокоился сразу же и даже улыбнулся.

– Скажу вам только одно, а вы запомните себе это хорошо! – произнес он. – Когда будем делать революцию социальную, деревня-«земля» бросит лозунг крестьянской буржуазной революции.

После ухода товарищей Ленин начал бегать по комнате и потирать руки, радуясь и выкрикивая:

– Не обманулся ни на йоту! Понял все там в Поволжье и на Енисее. Ничего не изменилось! Шел хорошей дорогой. Без инициативы и руководства пролетариата крестьянство – ноль для подготавливаемой мной революции. Ноль! Но я к этому нулю добавлю новое, огромное число!

Умолк и, щуря глаза, бросал через стиснутые зубы:

– Хотя и мог бы истребить пятьдесят миллионов крестьян! Являются они жадными рабами, а я пригну их кровавым бичом, призраком страшной смерти, притеснением, какого не знали никогда! Превращу их в новых лакеев пролетариата, пока не опомнятся и не пойдут с нами плечом к плечу.

Сплюнул. Ненавидел он сейчас этот муравейник темных людей от плуга, стоящих на его дороге. Был совершенно одиноким, но мысль о тяжелой борьбе с крестьянством добавила ему желания жить.

Уезжал в сопровождении Надежды Константиновны, молчаливой, скромной, серьезной – послушного орудия в его руках, – и нескольких молчаливых людей чужой ему расы.

Один из провожающих его рабочих спросил:

– Как так получилось, Владимир Ильич, что ближайшие ваши помощники: Троцкий, Свердлов, Зиновьев, Каменев, Стеклов – евреи?

Ленин прищурил глаза и ответил:

– С россиянами нельзя отважиться на такие вещи! Сразу начнут играть в несбыточные мечты, тосковать о душе Вселенной, думать об осчастливливании человечества, а когда оторвется у них пуговица от блузы, впадают в отчаяние; садятся, плача на берегах «рек вавилонских», начинают бить себя в грудь, ощущать раскаяние и глядеть в небо бараньими глазами. Для нашего дела наилучшими были бы американцы, англичане или немцы; ввиду отсутствия их, беру других, не имеющих в себе крови российской, товарищ!

Засмеялся злым смехом:

– Вы наш, российский человек, и все-таки пойдете к цели и не упадете духом? – задал новый вопрос рабочий.

– Какой же я российский человек? – парировал Ленин, пожимая плечами. – Отец – калмык астраханский, мать из дома Бланк, фамилия иностранного происхождения… Я от калмыков получил в наследство смелость неуважения, возмущения и дерзости для строительства нового мира на руинах и кладбищах старого!

Посмотрел на удивленного товарища и внезапно оборвал. Усмехнулся добродушно и мягким голосом добавил:

– Пошутил я над вами, приятель! Какой же из меня иностранец! Родился у Волги и с детства слушал повети о Стеньке Разине, Емельяне Пугачеве и других разбойниках и бунтовщиках. Ха, ха, ха!

– Но все-таки успокоили меня! – воскликнул рабочий.

– Успокоил? Это хорошо! Скажу вам что-то другое, – продолжал Ленин. – Я никогда не впаду в отчаяние и ни перед чем не поколеблюсь! Не похож я в этом на российского человека! А это потому, что в молодости выбросил из сердца любовь к себе и беспокойство о собственной жизни. Ничего не жажду, кроме победы партии, и дойду до нее быстро, только посмотришь, товарищ! Не думайте об этих наших чужих нам по крови помощниках! Неужели заморочите себе голову этим, или россиянин, или кто другой сделал для вас молоток, пилу, токарный станок? Нет! Стало быть, пусть у вас не идет речь об этом, кто – россиянин, еврей, поляк, латыш или негр – даст вам социалистическое государство! Чтобы только дал!

Рабочий засмеялся и произнес с убеждением в голосе:

– Пожалуй, что так!

– Ну видите, как это просто и ясно?!

– Пожалуй, что так! – повторил рабочий и, следовательно, уже ни о чем не спрашивал.