Ленин. Человек, который изменил всё

Был ли Ленин харизматическим лидером? Скорее нет, чем да. Внешность его была не самой располагающей. Женщинам – по крайней мере многим – он не нравился. Наблюдательная писательница Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая) замечала: «Такой плешивенький, коротенький, неряшливо одетый мог бы быть служащим где-нибудь в захолустной земской управе»³¹⁵. Не менее наблюдательной была и Тыркова-Вильямс: «Невысокий, кажется ниже ее, приземистый, широкое скуластое лицо, глубоко запрятанные, небольшие глаза. Невзрачный человек. Только лоб сократовский, выпуклый»³¹⁶. София Ивановна Аничкова (баронесса Траубе) не находила в его лице «ничего яркого. Тупое выражение, апатия и странная хитроватая усмешка, в которой мне почудилось что-то ненормальное»³¹⁷.

У Ленина были проблемы со зрением. «Поэты воспевали знаменитый ленинский прищур, а у вождя левый глаз был сильно близорук (4–4,5 диоптрии), поэтому он и щурился, пытаясь что-то рассмотреть. Левым глазом он читал, а правым смотрел вдаль»³¹⁸. Валентинов: «Пожалуй, немного косят глаза, да и то не оба, а скорее только правый. Глаза были темные, маленькие, очень некрасивые. Но в глазах светился ум, и лицо было очень подвижно, часто меняло выражение: настороженная внимательность, раздумье, насмешка, колючее презренье, непроницаемый холод, глубочайшая злость»³¹⁹.

В физических кондициях не было ничего выдающегося (хотя за здоровьем, как мы видели, следил), как и в привычках, и в хобби. Крупская в 1935 году подробно ответила на вопросы, которые содержались в анкете Института мозга. Из них мы узнаем: «Был правша. Слабым не был, но не был и особенно сильным. Физической работой не занимался. Вот разве на субботнике. Еще помню – починил изгородь, когда были в ссылке. На прогулках не очень быстро утомлялся. Был подвижный. Ходить предпочитал. Дома постоянно ходил по комнате, быстро из угла в угол… Гимнастикой не занимался. Играл в городки. Плавал, хорошо катался на коньках, любил кататься на велосипеде… Был азартный грибник. Любил охоту с ружьем. Страшно любил ходить по лесу вообще. Мастерством и ремеслом никаким не занимался, если не считать письма “химией”»³²⁰.

Ленин был человеком непритязательным, довольствовался немногим (хотя нельзя сказать, что малым). «В своей личной жизни скромный, неприхотливый, добродетельный семьянин, добродушно ведший ежедневную, не лишенную комизма, борьбу со своей тещей – она была единственным человеком из его непосредственного окружения, дававшим ему отпор и отстаивающим свою личность»³²¹, – подмечал Потресов. Семья Ленина не шиковала, с деньгами порой были проблемы. Но и не бедствовала. Анна опровергала и это советское клише: «“Плохонькое пальто, из которого лезла вата”, “бессменный рабочий костюм”. Это же неверно: из пальто вата не лезла, и костюм сменялся. Кому нужны такие преувеличения?!»³²². Ленин сам мельком заметит в 1917 году: «О хлебе я, человек, не видавший нужды, не думал. Хлеб являлся для меня как-то сам собой, нечто вроде побочного продукта писательской работы»³²³.

Не гурман. «Довольно покорно ел все, что дают… В молодости и в тюрьме страдал катаром желудка и кишок». Вот только аллергическая реакция на землянику³²⁴. Правда, замечала Мария Ильинична, ее брата не слишком и баловали кулинарными изысками. «НК была слишком занята общественными делами, чтобы тратить много времени на возню с хозяйством, а мать ее, Елизавета Васильевна, была плохого здоровья, часто прихварывала и очень не любила кухонную возню и тяготилась ею. Около Ильича не было, таким образом, человека, который бы специально следил за его диетой…»³²⁵. Опровергая Владимирова, который писал, что Ленин в эмиграции не пил спиртное, Анна Ильинична утверждала: «Я сама неоднократно выпивала с ВИ в мюнхенских кафе по кружке пива, которое он любил. Может быть, он не пил пива в Женеве или Париже, где оно было плохо, но зато там он спрашивал иногда виноградного вина»³²⁶.

Пятнадцать лет Ленин провел в эмигрантской среде, где, по его собственным словам, «много тяжелого», где «невероятно, чудовищно велик процент людей, все существо которых – один большой комок нервов…»³²⁷. Это не прошло бесследно. «Жизнь в эмиграции с ее сутолокой, дрязгами, нервностью и далеко не обеспеченным материальным положением не могла не отразиться на здоровье ВИ. Бессонница и головные боли становились все более частым явлением. Большая нервность сквозила постоянно и в его письмах. Утомление эмигрантской жизнью, отвращение к ней проскальзывали в них все чаще»³²⁸.

К достопримечательностям стран посещения и проживания проявлял очевидное безразличие. Мария Ильинична подтверждала: «ВИ мало любил различные увеселения… Он никогда, кажется, не ходил в кинематограф, когда жил за границей, редко бывал в театрах… Заграничные театры мало удовлетворяли ВИ своими постановками, иногда они с Надеждой Константиновной уходили из театра с первого действия, подвергаясь за это нешуточным упрекам товарищей за напрасную трату денег…»³²⁹.