Ленин. Дорисованный портрет

Сколько менее драматичных ситуаций описаны в пьесах и романах, а тут была жизнь — реальная и величественная в своей добровольной реальности. Эта драма разделённых семей затрагивала не только Ленина, но и других постоянных вынужденных эмигрантов из революционной среды, но ленинский случай всё же особо волнует уже в силу великой судьбы его…

Как гнусно на её фоне выглядят те, кто озлобляет сегодня юных «малых сих» против Ленина, подвигает оглуплённую и социально идиотизированную толпу на осквернение памятников Ленину, на надругательство над памятью того, кто…

А, да что говорить!

С матерью он так больше и не увиделся — она умерла в 1916 году.

26 СЕНТЯБРЯ 1910 года Ленин вернулся в Копенгаген, а 28 сентября — в Париж. Опять надо было заниматься повседневной, будничной работой по политическому просвещению масс и развитию партии. О том, что возможна и такая — неяркая и неэффектная — полоса в революционной борьбе, Ленин писал не раз, не раз предупреждал об этом соратников и массы, и вот эта полоса наступила.

Что ж, для Ленина это означало не снижение напряжения жизненного ритма, а перевод энергии в иные плоскости: в партийную публицистику, в поддержание «на плаву» местных партийных организаций и в развитие связей в среде европейских социал-демократов. Этим и были заполнены, по преимуществу, для Ленина 1911-й, 1912-й и последующие дореволюционные зарубежные годы.

В чём состояла заграничная работа Ленина между двумя русскими революциями как лидера партии, профессионального революционера?

Он жил за рубежом, в условиях почти абсолютной — по сравнению с царской Россией, конечно, — политической свободы. Бояться ареста, в общем-то (хотя — чем чёрт не шутит!) не приходилось, отстреливаться от агентов «охранки» — тоже.

Пропагандировать на митингах и маёвках было некого — рабочие массы остались далеко, в России.

Так чем был занят во второй эмиграции лидер большевиков Ленин повседневно?

В 1908 году…

В 1909-м и 1910 годах?

В 1911-м, 1912-м, 1913-м и 1914-м, и так далее — до весны 1917 года…

О многом уже сказано, но если отвечать на этот вопрос буквально, можно коротко ответить так: «Ленин все эти годы думал, читал, писал, слушал, говорил, периодически ездил в те или иные места»… Собственно, именно этим повседневно занят любой крупный управленец, любой руководитель.

Директор завода за станком не стоит, главный конструктор сам чертежи не выпускает… И даже главный режиссёр в театре сам на сцене в спектаклях, им поставленных, как правило, не появляется. Удел руководителя — думать, слушать, говорить, читать и писать документы. А Ленин как раз и был руководителем — руководителем большого партийного дела, требующего повседневного внимания и повседневных занятий.

Причём — нередко рутинных.

Чтобы хорошенько понять это, читателю надо бы взять в руки несколько ленинских томов, относящихся ко временам второй эмиграции, да и вчитаться в них, особенно — в тома писем.

Скажем, том 47 Полного собрания сочинений, где помещены письма с 1905-го по ноябрь 1910 года…

Для примера приведу оттуда два письма, почти случайно выбранных (потом, правда, я понял, что выбор был удачным, и остановился на нём уже осознанно). Оба соседствующих рядом, на страницах 258-й и 259-й 47-го тома, письма написаны Лениным в начале августа 1910 года.

Первое письмо послано из Порника в Париж и адресовано Д. М. Котляренко (1876–?) — достаточно рядовому партийному работнику, с 1908 года заведующему экспедицией (то есть — отделом рассылки и т. п.) большевистской газеты «Пролетарий»:

«Личное товарищу Котляренко

1.8.10

I. Дорогой товарищ! Будьте любезны выписать нам следующие книги для редакции:

1) Отчёт фракции народной свободы за 3-ю сессию Государственной думы…

2) Памяти Н. Г. Чернышевского. Доклады и речи Анненского, Антоновича, Туган-Барановского и др. …

II. Далее. Насчёт доклада Вы поступили очень неосторожно, не послав заказным. Я здесь дал на почту адрес Рапопорта. Но этого мало. Пошлите тотчас заявления в Administration des postes в Pornic’е, прося, как отправитель, переслать пакет Рапопорту…

III. Насчёт „Общественного Движения“ — говорят, что Бритман привёз его и сдал в экспедицию для меня… Вы при случае запросите…

IV. Насчёт гостей на конгрессе в Копенгагене не могу ничего сказать. Обыкновенно, кажись, пускали на хоры… Возьмите один листок из моей посылки в ЗБЦК (Заграничное бюро ЦК. — С. К.)… там есть листок с адресом председателя местного организационного комитета

V. Прилагаю письмо для ЗБЦК. Прошу поскорее передать.

VI. А как дело с докладом? Очень, очень прошу торопить издание.

Жму руку. Ваш Н. Ленин»[123].