Ленинъ как мессия

Неслыханное падение нравственности среди крестьян, что отмечено еще в довоенное время таким одиозным писателем, как Иваном Родионовым в повести «Наше преступление». Редкое единение проявили два полярных человека: царь Николай II и писатель Максим Горький, назвавшие это произведение клеветой на русский народ.

Каждый из них должен был пересмотреть свои взгляды в годы войны и революции. Как ни странно или, наоборот, ничего странного не было в крайне непопулярном и угнетающем население «Сухом законе». Произошло резкое падение престижа высшей власти. Процаристские настроения начисто выветриваются из сознания большинства народа. Дело не только в Ходынке и 9 января. Страшное распространение слухов о царице и Распутине.

Все это проникло в самую толщу народного сознания. Картины прошлого, вроде:

«Я видел рабскую Россию;

Перед святыней алтаря:

Гремя цепьми, склоняя выю,

Она молилась за царя» – ранее приписываемые К. Рылееву – уже не имели места. Название войны, начатой пропагандой, как Вторая Отечественная – не привилась. Вместо нее речь шла о Германской войне. Уже впоследствии в народной памяти осталось: «Это было до Германской войны»; «Я участвовал в германской войне», «Я был в германском плену» и т.д.

Для цели моего доклада важно, что если в Отечественной войне 1812 года престиж Государя был настолько высок, что Александра I называли «Нашим Мессией», то в Мировую войну царя Николая II – никто так не называл. Он не выдерживал сравнения.

Лев Николаевич Толстой как исторический писатель довольно точно воспроизвел в «Войне и мире» состояние русского общества во время войны 1812 года. Наташа Ростова присутствует в домовой церкви Разумовских и неожиданно в середине, но не в порядке службы, старый священник, став на колени, стал читать молитву, только что составленную Синодом молитву о спасении России от вражеского нашествия. В этой молитве, мы вдруг ощущаем преемственную связь с прошлым: «Господи Боже сил, Боже спасения нашего!…Се враг смущаяй землю Твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се люди беззаконнии собрашася, еже погубити достояние Твое, разорити честный Иерусалим Твой, возлюбленную Твою Россию… Владыко Господи! Услышь нас молящихся Тебе: укрепи силою Твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду Его и кротость, воздаждь ему по благости Его, ею же хранит ны, Твой возлюбленный Израиль…подаждь Ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа». (Л. Толстой, ПСС, m.II, M., Художественная литература, 1940, с. 76.). Несложно уловить в молитве, составленной в Синоде, влияние «Библейского общества».

Обращение к народу в основном зиждется на ветхозаветной лексике и ветхозаветных примерах доблести. Россия приравнивается к Израилю, Москва – к Иерусалиму.

Воздействие молитвы на слушающих было подавляющим. Героиня Толстого Наташа переживает слышимое, каждое слово о победе Моисея, Гедеона и Давида и разорении Иерусалима запечатлелось в её сердце. Этот краткий повтор речи священника необходим был писателю для подтверждения того высокого душевного переживания, охватившего население России.

Патриотические письма, составленные в то время в адрес императора Александра I, переходили в своей лести все возможные границы. Письмо, составленное преосвященным Синодом при посылке образа преподобного угодника Сергия и читанное в петербургских гостиных, содержала следующие слова: «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего». (Л. Толстой, ПСС, М„ Государственное издательство художественной литературы, 1940, т. 12, с.6) В новых условиях единство веры, царя и отечества не выдерживали критики. Толстой пишет своему «любезному брату» императору Николаю II: «Ваши советники говорят Вам…, что русскому народу как было свойственно ему и теперь и будет свойственно до конца дней… Но ведь это двойная неправда. Во-первых, никак нельзя сказать, что православие, которое когда-то было свойственно русскому народу, было свойственно ему и теперь. Из отчета обер-прокурора синода Вы можете видеть, что наиболее духовно развитые люди народа, несмотря на все невыгоды и опасности, которым они подвергаются, отступая от православия, с каждым годом все больше и больше переходят в так называемые секты…Что же касается самодержавия, то оно точно так же, если и было свойственно русскому народу, когда народ этот верил, что царь – непогрешимый земной Бог и сам управляет народом, то далеко уже не свойственно ему теперь, когда все знают или, как немного образовываются, узнают – во-первых то, что хороший царь есть только «un heureux hasard» [счастливая случайность], а что цари могут быть и бывали и изверги и безумцы, как Иоанн IV или Павел». (Л.Н.Толстой ПСС, т.73,с.18б) 2. В русском языке есть обороты, формулы, понять которые мы можем лишь при анализе исторической обстановки, породившей их. Употребление той или иной формулы, входящей в словесный обиход обуславливается конкретными событиями.