Ленин. Спаситель и создатель

В «Дневниках» императора Николая упоминаются два принца Ольденбургских («Алек» и «Коня»), ещё один принц Ольденбургский – Пётр, его жена Евгения Ольденбургская, урождённая герцогиня Лейхтенбергская… Зато секретарь Императорской Академии наук Ольденбург монаршего взгляда не удостоился. Не царское это дело – с какими-то индологами проблемы Академии обсуждать…

Ленина, как видим, Ольденбург интересовал.

Академик с 1912 года, выдающийся математик Владимир Андреевич Стеклов (1864–1926), ученик Ляпунова, в 1919–1926 годах – вице-президент Академии наук, в 1921 году основал при поддержке Ленина Физико-математический институт, из которого в 1934 году выделился Математический институт АН СССР, получивший имя Стеклова.

Профессор Женского медицинского института в Петербурге с 1901 года, Казанского университета с 1905 года и Военно-медицинской академии с 1915 года, в 1917–1925 годах – начальник Военно-медицинской академии, крупный анатом Владимир Николаевич Тонков (1872–1954) стал в России Ленина генерал-лейтенантом медицинской службы, Заслуженным деятелем науки РСФСР (1934), действительным членом Академии медицинских наук СССР (1944), был награждён двумя орденами Ленина. В 1932 году 60-детний профессор Тонков вступил в ряды ВКП(б) – партии Ленина и Сталина. Это был тогда подчёркнутый шаг – членство в партии таким как Тонков, ничего в смысле привилегий уже не давало, и старые специалисты вступали в партию в силу внутренней нравственной необходимости, как, например, старый академик Патон, ставший коммунистом уже за 70 лет – в 1943 году.

С так называемыми «интеллигентами», то есть, с «высоко учёными» схоластами и академическими болтунами типа вальяжного Петра Бернгардовича Струве, который в гражданскую войну успел побывать в «министрах» и у Деникина, и у Врангеля, или «экономиста» Питирима Сорокина, Ленин общего языка не находил, да особо его и не искал. С интеллектуалами – русскими людьми, понимающими «дело», у него получалось несравненно лучше.

В очерке «Владимир Ильич Ленин» Горький так описал характерную встречу Ленина со специалистами:

«Я предложил съездить ему (Ленину. – С.К.) в Главное артиллерийское управление посмотреть изобретённый одним большевиком, бывшим артиллеристом, аппарат, корректирующий стрельбу по аэропланам.

– А что я в этом понимаю? – спросил он, но поехал. В сумрачной комнате… собралось человек семь хмурых генералов, все седые, усатые старики, учёные люди… Изобретатель начал объяснять…, Ленин послушал его минуты… три… и начал спрашивать изобретателя так же свободно, как будто экзаменовал его по вопросам политики…

Изобретатель и генералы оживленно объясняли ему, а на другой день изобретатель рассказывал мне:

– Я сообщил моим генералам, что вы придёте с товарищем. Но умолчал, кто товарищ. Они не узнали Ильича, да, вероятно, и не могли себе представить, что он явится без шума, без помпы, охраны. Спрашивают: это техник, профессор? Ленин? Страшно удивились – как? Не похоже! И – позвольте! – откуда он знает наши премудрости? Он ставил вопросы как человек технически сведущий! Мистификация! – Кажется, так и не поверили, что у них был именно Ленин…»

Изобретателем, удивившим профессоров-артиллеристов, был Александр Михайлович Игнатьев (1879–1936). Большевик с 1903 года, он окончил Петербургский университет, после революции занимался изобретательской и научной работой, его самозатачивающийся резец был запатентован в США, Англии, Франции, Германии, Италии и Бельгии.

С подобными умницами Ленину было легко, с ними можно было переворачивать Россию с пролёжанного бока, с больной головы на крепкие, здоровые ноги.

Но сколько было ещё иных – не умниц!

Да и с умницами не всё, и не всегда было просто…

Ниже привожу в сокращении письмо, которое написал Ленину 2 мая 1920 года Сергей Петрович Фёдоров (1869–1936), крупнейший русский хирург, уролог, с 1903 года – профессор Военно-медицинской академии в Петербурге, основатель Российского урологического общества (1907), председатель Международного конгресса урологов в Берлине (1914), учёный мирового класса:

«Милостивый Государь!

Мне на днях рассказывали в Москве, что В. М. Минц перед отъездом своим был у Вас и беседовал с Вами и что Вы спросили его, почему он уезжает из Советской России, когда через 5–6 месяцев жизнь учёных будет обставлена лучше, чем где-либо.