Ленин. Сталин

Ленину было уже 47 лет. Он имел за спиной почти двадцатипятилетнюю карьеру революционера и опыт, приобретенный в период революции 1905 года, мог теперь реализовать, так же как и знания, полученные за границей. Ленин расширил свой кругозор, усовершенствовал языковые навыки, углубил знания философии и экономики. Однако в Ленине оставалось нечто не от мира сего, и возникало впечатление, что шоры доктринерства мешают ему осознать реальность иных форм жизни и исторических предпосылок. Например, одно из наиболее фундаментальных заблуждений подстерегало Ленина при оценке социальных условий в англосаксонских странах, где он, в отличие от Маркса и Энгельса, отрицает возможность эволюционного пути.

Теперь вопрос состоял в том, сможет ли он после пятнадцатилетнего отсутствия, если не считать полутора лет революции, дать правильную оценку положению в России и на ее основе принять соответствующие решения. Непосредственный контакт с рабочими России Ленин имел лишь в 1894–1895 годах в Петербурге; его общение с крестьянством также носило весьма поверхностный характер. Представления о структуре партии и о тактике революционной борьбы выработались в эмиграции, в обстановке изолированности. В связи с этим закономерно возникал вопрос: достаточно ли будет этих теоретических выводов для того, чтобы немедленно начать действовать в реальных условиях?

Оппоненты Ленина снова и снова сталкивались с его целеустремленностью и силой воли, так же, как и с внезапными поворотами тактики. Сейчас, в апреле 1917 года, он в принципе позаимствовал теорию Троцкого о перманентной революции, которую отвергал в 1905 году, а вместе с ней и неприятие компромиссов с буржуазной демократией и другими социалистическими партиями. Решающим фактором предстоящей революции являлись народные массы, начиная с момента их освобождения в феврале. Имея специфическую точку зрения на партию, Ленин не считал себя представителем масс, ни крестьян, ни солдат, ни рабочих. Однако они станут для него инструментом, с помощью которого партия придет к власти.

«Вся власть Советам!» — этот лозунг был брошен в массы, и в его выразительной простоте содержалось не меньше зажигательной силы, чем в требованиях о мире и земле. Относительно того, что советы — лишь ширма для последующего захвата власти партией, массы пребывали в таком же неведении, как и относительно отведенной им функции. Однако сейчас речь шла только о том, чтобы именно завоевать эти массы.