Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Других эмигрантов притягивало кабаре “Вольтер”, находившееся на той же улице, где жил Ленин. На открытии этой колыбели дадаизма играл оркестр балалаечников, а в анархических шоу, которые проходили в кабаре по вечерам, иногда принимал участие цыганский хор⁵. Если же диссонанс и деструкция приедались, то в Цюрихе можно было найти множество других культурных возможностей. Город в нейтральной стране, свободный от повинностей и тягот войны, он как магнит притягивал к себе людей искусства и литературы. К западу от района, где жил Ленин, на набережной реки Лиммат находилось кафе “Одеон”, где постоянно бывали Стефан Цвейг и Джеймс Джойс, Альберт Эйнштейн, Эрих Мария Ремарк и злополучная Мата Хари. Ленин ничего не имел против одной-другой чашки чаю в кафе, но никогда не забывал о том, что его жизнь посвящена более высокой цели, чем пустая болтовня. Никакое веселье не могло отвлечь его от дела: рассказывают, что однажды он в парижском кафе настолько погрузился в чтение газеты, что Амедео Модильяни смог поджечь ее прямо в руках у Ленина⁶. Неслучайно в большевистской среде его называли Старик, хотя в 1916 году ему было всего сорок шесть.

Будучи главой наиболее непримиримой фракции марксистов, Ленин выглядел опасным исключением на фоне большинства русских эмигрантов. Он нисколько не сожалел о том, что в 1903 году втянул партию в раскол на большевиков и меньшевиков. Через год после этого события, отзываясь на брошюру Ленина “Шаг вперед – два шага назад”, Юлий Мартов писал, что она дышит “мелкой, подчас бессмысленной личной злобой”, “поразительной самовлюбленностью”, “слепой, глухой и вообще какой-то бесчувственной яростью”⁷. Однако самому Мартову его собственные слова только вредили, а харизму Ленина – усиливали⁸.

В любом собрании европейских социалистов Ленин сразу ощетинивался. В 1907 году, слушая программную речь чрезвычайно авторитетного марксиста Георгия Плеханова, он весь издергался, он не находил себе места, плечи его тряслись “в беззвучном смехе”. На банкете в честь Августа Бебеля, одного из самых заслуженных социалистов Германии, он в своей речи бросил публичный вызов почетному гостю⁹. Такая агрессивность, конечно, объяснялась самозабвенной погруженностью в тактику революционной борьбы, но она много говорила и о его личности.

В 1916 году румынский марксист Валериу Марку, пацифист и в тот момент беженец, решил, что он непременно познакомится с человеком, которого он называл “атаманом разбойников”. Этот импульс был одновременно романтического и политического свойства, так как Марку был очарован некой фантазией о России, в которой он никогда не бывал и которая пленяла его одновременно образами революции и бескрайних сибирских просторов. Может ли реальность соперничать с подобным величественным представлением?

В погоне за своей химерой Марку углубился в переулки, отходящие от набережной Лиммата, и забрел в ресторанчик, который содержала белокурая дама лет сорока с небольшим по имени фрау Преллог. Поднявшись по шаткой деревянной лестнице на второй этаж, он обнаружил, что заведение состоит, собственно, из узкого коридора с голыми стенами, большую часть которого занимает длинный некрашеный деревянный стол. Пахло плесенью – “как в погребе”, подавали “жидкий суп, пересушенное жаркое и дешевые десерты”¹⁰.

Ленин пока не пришел, и молодой человек мог еще несколько минут побыть наедине со своим воображаемым идеалом. В заведении фрау Преллог, как обнаружил Марку, Ленина знали под его настоящим именем – господин Ульянов, – здесь его уважали и любили. Марку думал увидеть рослого и привлекательного или, по меньшей мере, импозантного господина – образ, часто возникавший в воображении читателей Ленина. Как такой выдающийся герой мог столоваться у фрау Преллог, было не вполне ясно; другие посетители за столом были “сплошь молодые мужчины, на вид смелые и весьма загадочные”¹¹.

Но когда появился Ленин, фантазии Марку должны были уступить место реальности. Легендарный орел революции был невысок (“коренастый рыжеватый человек среднего роста”, как вспоминал другой восторженный юноша), почти лысый, с редкой рыжеватой растительностью вокруг крупного черепа. Молодой человек ожидал хмурого и неприветливого взгляда, но лицо Ленина “мгновенно растянулось в насмешливую улыбку” ¹².

Не только Валериу Марку – многих вид Ленина сбивал с толку. Роберт Брюс Локкарт, встретившийся с ним позднее, считал, что первый в мире и, безусловно, выдающийся руководитель социалистического государства выглядит как “провинциальный лавочник”¹³. Максим Горький, тоже находивший, что Ленин “как-то слишком прост”, замечал: “Не чувствуется в нем ничего от «вождя»”¹⁴.