Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Стороны согласились и в том, что любое будущее правительство будет временным, поскольку постоянное решение может возникнуть лишь в результате свободных выборов и созыва Учредительного собрания. На подготовке последнего и следует сосредоточить усилия.

Члены Совета знали, что Милюков хочет в реформированном виде сохранить монархию, однако сочли, что этот вопрос можно отнести к компетенции будущих авторов российской конституции, которые также будут избраны свободным голосованием. Одна из “красных линий”, за которую ни в коем случае не желал заступить Исполком, состояла в том, что ни один из его членов не должен стать министром буржуазного временного правительства. Вместо этого они сосредоточатся на защите прав рабочего класса. Дебаты продолжались много часов подряд, и в конце концов почти все переговорщики, включая Чхеидзе и Керенского, буквально валились с ног от усталости⁶⁴

.

Этим двум сторонам хорошо было бы обсуждать условия дуэли. Достигнутое второго марта соглашение стало возможным главным образом благодаря тому, что Исполком только и искал предлога для капитуляции. В результате было согласовано создание Временного правительства с широкими полномочиями, задуманного как объединение честных граждан, которые будут управлять страной до выборов и установления постоянного режима власти. Председателем правительства стал князь Георгий Евгеньевич Львов, приветливый московский филантроп, известный своей выдающейся работой в области образования, здравоохранения и других социальных услуг. Сам князь в этот момент отсутствовал в Петрограде, однако сообщил телеграммой о своем согласии. Милюкову, который был назначен министром иностранных дел, было поручено сделать публичное заявление в Белоколонном зале.

Милюков тщательно подготовил речь, но большая ее часть потонула в гуле и ропоте толпы. Милюков объявил, что главой правительства избран князь Львов, назвав его “воплощением российской «общественности», гонимой царским режимом”. Кто-то из зала выкрикнул, что Львов представляет лишь общество собственников (“цензовую общественность”). Милюков парировал:

Цензовая общественность – это единственная организованная общественность, которая даст возможность организоваться и другим слоям русской общественности!⁶⁵

Этот ответ немедленно повлек за собой прямолинейно грубый, однако очевидный в этой ситуации новый вопрос: “А вас самих-то кто выбрал?” В ответ, вспоминает Милюков, он “мог бы написать диссертацию”, но в тот момент предпочел дерзкую ложь:

Мы выбраны русской революцией!⁶⁶

Это не полностью развеяло скепсис публики, но впереди были еще более драматические события. Группа Милюкова рекомендовала в министры двоих членов Исполкома – Чхеидзе и Керенского. Чхеидзе сразу отказался, сославшись на решение Совета о том, что представители рабочих не могут быть министрами Временного правительства. Он полностью отдает себя в распоряжение Совета, этого разящего жала революции. Керенский, напротив, принял пост министра юстиции, поклявшись служить народу до последнего издыхания. Обращаясь к притихшей публике, он сказал:

Я говорю, товарищи, от всей души… из глубины сердца, и если нужно доказать это. если вы мне не доверяете. я тут же, на ваших глазах. готов умереть.⁶⁷

Разразилась овация, которую Керенский истолковал как карт-бланш на любые его действия на посту министра. Затем он исчез в кабинете Думского комитета, оставив членов Исполкома в состоянии “изумления, уныния и ярости”⁶⁸. Как напишет позднее Альфред Нокс, Керенский

обладал всеми театральными качествами Наполеона, но у него не было ничего от силы духа последнего⁶⁹.