Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Наступило пасмурное, но тихое весеннее утро – идеальные условия для фотографов. Кто-то из них и сделал один из самых известных визуальных образов во всей нашей истории. Ленин, не глядя в камеру, в окружении спутников быстрым шагом идет по улице Стокгольма. На вожде тяжелые горные ботинки, и, хотя в целом он выглядит достаточно респектабельно, что-то в его одежде, в том числе и плохо сидящее шерстяное пальто, делает Ленина немного похожим на пугало.

В правой руке Ленин сжимает зонт, выставив его перед собой, словно альпеншток. Даже если он знает, что его фотографируют, он ничем этого не показывает. Ленин полностью поглощен серьезной беседой (этот человек не тратил времени на пустую болтовню) с Туре Нерманом – еще одним шведским циммервальдцем. Нерман на целую голову выше Ленина и одет гораздо более элегантно, однако именно Ленин, этот сгусток энергии, приковывает к себе внимание зрителя.

За этими двумя нестройной группой следуют Крупская и другие товарищи. Фредрику Стрёму приходится почти бежать, чтобы поспеть за остальными. Шведы наняли для своих гостей шесть комнат в отеле “Регина” на улице Дротнингатан. “Горячая и холодная вода в каждом номере. Новейшие усовершенствования, максимальный комфорт”, – сулит железнодорожный путеводитель Брэдшоу за 1913 год².

“В отель Ленин почти бежал, – вспоминал Стрём, – он думал только о том, как бы наконец добраться до комнаты”. Однако башмаки с железными подковками, прочно сработанные сапожником, у которого Ленин с Крупской снимали квартиру в Цюрихе, выглядели не слишком уместно на ногах будущего вождя мирового пролетариата. По словам Стрёма, более привычного к столичным гостиным, Ленина можно было скорее принять за “рабочего, собравшегося на воскресную прогулку в плохую погоду”³. Служащие гостиницы, окинув взглядом неприглядную группу помятых гостей, наотрез отказались впустить хоть кого-то из них. Лишь после того как Стрём удостоверил, что комнаты оплачены вперед, русские получили свои ключи – и блаженную возможность наконец воспользоваться горячей водой.

Но если кто-то собирался отдохнуть и как следует умыться, то у Ленина день уже был в разгаре. Другие еще завтракали, когда он поспешил в забронированный заранее конференц-зал гостиницы, где бургомистр Линдхаген должен был произнести приветственную речь (в качестве темы он выбрал “Свет с Востока”). Затем прозвучало краткое приветствие от лица шведских профсоюзов. Ленин выслушал все это достаточно терпеливо, но на самом деле он ждал, когда, наконец, сможет поговорить с хозяевами о своей поездке.

Ему предстояло заверить шведов, что за все время путешествия у него не было никаких контактов с возможными немецкими шпионами. Он должен быть убедить всех и каждого, что это империалистическая Британия вопиющим образом перекрыла все дороги из Швейцарии и, таким образом, именно британцы несут ответственность за то, что он, Ленин, вынужден был ехать через Германию. Ленин признал, что немцы и в самом деле надеялись извлечь из его возвращения выгоду, однако они просчитались.

Большевистское руководство революцией, – заключил Ленин, – намного опаснее для немецкой империалистической власти, чем руководство Керенского и Милюкова⁴.

В приватных разговорах со Стрёмом Ленин рассказал о своих планах подробнее. Он беспокоился о будущем шведских левых и о том, что его союзник Стрём недотягивает до уровня Брантинга, своего коллеги по риксдагу (“он умнее вас”). Ленин снова и снова подчеркивал необходимость взять в руки оружие, но эту идею шведские товарищи совершенно не разделяли. “Против царской армии с молитвами не пойдешь, – пояснял Ленин, – нужно оружие”. Когда ошарашенный Стрём спросил, как же после этого можно будет избежать военной диктатуры (Керенский представлялся ему кем-то вроде русского Бонапарта), Ленин ответил, что будущую свободу может обеспечить только диктатура пролетариата⁵.

Это были волнующие, страшные и жесткие слова, однако в то же время Ленину была нужна и помощь. Он уже попросил шведских левых одобрить его путешествие через Германию, и Стрём отметил, что Ленин испытал явное облегчение, когда узнал, что Брантинг согласился подписать соответствующую бумагу. Теперь нужны были средства: “Проехать по вашей стране стоит больших денег”, – объяснил он шведам. Во второй половине дня Стрём раздобыл кое-какие деньги у профсоюзов, депутат риксдага Фабиан Монссон также собрал среди коллег некоторую сумму наличными. Говорят, что правый министр иностранных дел Арвид Линдман согласился пожертвовать деньги при одном условии: “Ленин уедет сегодня же”⁶.