Ленин в Цюрихе. — Париж: Ymca Press. 1975

Если кто сомневается, можно хорошо убедить так: ваши опасения — курам на смех! Да неужели же рус­ские рабочие поверят, что старые испытанные рево­люционеры действуют в угоду германскому империа­

лизму? Скажут — мы „продались немцам"? Так ведь про нас, интернационалистов, и без того уже давно говорят, раз мы не поддерживаем войну. Но мы де­лами своими докажем, что мы н е немецкие агенты. А пока надо — ехать, ехать, хоть через самого дьявола.

Но — кому внушить инициативу? А без этого и возможность будет — а ехать нельзя. Нам одним, пер­вым нам, от себя — нельзя, в России окажется трудно.

Так и прокатился день, не дав решения и выхода...

А за один этот день — что там в России наворочено!

Туда, в ревущую тьму, прислониться к тёмному стеклу — мелькало, мелькало, неслись косые пули! Вот такое ив Петербурге сейчас. Бешено выло в трубе, стучало где-то на крыше, никогда не стучало, что-то оторвало. Ну, закручивало!

Как будто вот последние часы упускаем, послед­ние часы. Писать им, писать дальше:

— ...Милюков и Гучков — марионетки в руках Ан­танты... Не рабочие должны поддерживать новое пра­вительство, а пусть это правительство „поддержит" рабочих... Помогите вооружению рабочих — и свобода в России будет непобедима! ...Учить народ не верить словам!.. Народ не пожелает терпеть голода и скоро узнает, что хлеб в Росси есть и можно его отнять... И так мы завоюем демократическую республику, а затем и социализм...

Раскрутилось внутри, вытягивало жилы рук и ног от бездействия. А — пойти в эту бурю, выходиться! Иначе ведь всё равно не заснуть. Пусть ветер потол­кает, продует.

Внизу лестницы — запахнулся, старую шапку на­хлобучил крепче. (Спросил председатель шо-де-фонско- го профсоюза: „Это что за пилот?")

Сразу — как толкнуло, как понесло, ну, насто­ящий ураган! А — по сухому, снега мало. Фонари все видны, а небо тёмное. Брян-нь! — выбило стекло из уличного фонаря. Черепицей стучит, тут и на голову свалится.

Узкие, узкие, узкие улочки старого города, в ка­кую сторону ни иди — лабиринт. Заблудишься тут как мышь, не вырвешься на просторы петербургских пло­щадей.

Управляли Россией 40 тысяч помещиков — неуже­ли ж мы столько не наберём и не управим получше?..

На Нидерхофштрассе, улице ночных гуляний, про­хожих почти никого, все забились за светлые окна. И барахтается в ветрище беспомощный — сжатый, нагнутый, вялая, рыхлая, знакомая фигура... Григорий! С вокзала? Приехал опять?

— Владимир Ильич, много важного, решил при­ехать.

— Ну, что Вейсс? Был у Ромберга?

— Был сегодня. Сейчас расскажу. Трт обрадовал­ся!

Один туда качнётся, один сюда, руками от ветра отбиваясь, шапку хватая. Побрели назад. Говорить трудно, но и не терпится.

В Берне весь день заседал эмигрантский комитет по возвращению на родину, и Григорий там от нас. Ну и что, как?

Говорильня, говорильня, перебирали все варианты

— и через союзников и через Скандинавию. А Мартов предложил — через Германию!

— Мартов??

— Через Германию!!

— Мартов???

Воздуха нет кричать.

— Да! В обмен на немецких военнопленных в России!

— Ма-артов???

— Получить согласие Временного правительства... Через Гримма — в переговоры с швейцарскими вла­стями...

Что за удача! Какая удача! Предложил — Юлик, не мы! Так и назовём — план Мартова! А мы

— только присоединяемся.

Первое слово — сказано!

10 марта [23 марта]

Германский посол в Берне барон Ромберг —

в м.и.д. Шифровано. Совершенно секретно.

Выдающиеся здешние революционеры имеют же­лание возвратиться в Россию через Германию, так как боятся ехать через Францию — из-за подводных лодок.

10 марта [23 марта]

Статс-секретарь германского м.и.д. Циммерман —

в Ставку Верховного главнокомандования.

Так как в наших интересах, чтобы в России взяло верх влияние радикального крыла революцио­неров, мне кажется уместным разрешить им проезд.

12 марта [25 марта]

Ставка — в м.и.д.

Никаких возражений против проезда русских ре­волюционеров в групповом транспорте с надёжным сопровождением.

13 марта [26 марта]

Германское м.и.д. — послу Ромбергу. Шифровано.

Групповой транспорт под военным наблюдением. Дата отъезда и список имён должны быть представ­лены за 4 дня. Возражения Генерального Штаба против отдельных лиц — маловероятны.

14 марта [27 марта]

Посол в Берне Ромберг — райхсканцлеру Бетману-Гольвегу.

Совершенно секретно.

Из обстоятельного разговора с нашим русским доверенным лицом Вейссом я установил, каким обра­зом мы можем поддержать революцию в России... Необходимо избегать всего, что может быть исполь­зовано поджигателями войны в России и в странах Антанты. Сторонники мира в России возьмут верх... Я ответил, что если Германия придерживалась более всего царской династии, то потому, что в прежние времена только от неё встречала понимание и под­держку своей миролюбивой политики. Если же те­перь такие добрые намерения мы встречаем у край­них левых, это тоже нам подойдёт.

Об условиях мира он сказал, что его партия не будет вести войну из-за Курляндии и согласна на выделение нейтральной Польши.