Ленинград действует. Книга 3

Но в какие рамки можно поставить разбушевавшуюся стихию? Как — с ураганным напором — мы перешли Днепр, так же могучей стихией, входя в пределы Германии, пройдем мы победным шагом до очага фашизма — Берлина.

И как ни старались министры приехать в Советский Союз в момент, когда наше наступление затихнет, в наиболее выгодный для них момент, — они не угадали: наступление продолжается, и мистер Иден и сэр Холл уже угощены в Москве пышными салютами по поводу взятия сначала Мелитополя, а затем Днепропетровска и Днепродзержинска. И эти салюты почувствуются ими весьма ощутительно в переговорах. Мы показали всему миру, что мы можем победить и одни, без посторонней помощи!

Дом на Счастливой улице

4 ноября. Ленинград. 42-я армия

Леня Уваров, с которым за все время войны я встретился первый раз, и то на трамвайной остановке, торопливо ткнул пальцем в карту:

— Вот в этом квадрате. А там спросишь Счастливую улицу, дом номер девять… Приедешь?

— Приеду! — сказал я уже вскочившему на подножку трамвая приятелю, в прошлом инженеру, а ныне капитану, командиру саперной части.

Леня Уваров знал мое пристрастие: везде искать интересных людей. Но что может делать управдом на фронте? Да и чем особенным управдом может быть интересен? Леня сказал мне:

— Безногий, живет в своем доме, как жил и всегда, не командир, не боец — просто управдом. Но приезжай, познакомлю, будешь доволен!

На днях я поехал в тот, указанный мне на карте, пригород Ленинграда.

Обозначу его, как принято теперь, «населенный пункт Н». Трамвай, петля, контрольнопропускной пункт, километра полтора пешком, а потом попутный грузовик по так называемому «способу голосования»: моя поднятая рука и готовность шофера подвезти шагающего по грязи офицера.

— Теперь мне налево! — сказал минут через пятнадцать шофер. — А вам, товарищ капитан, направо, по этой улице!

Я сошел. Но где же тут улицы? Серое, кое-где присыпанное красным кирпичом да ржавым железом вязкое поле. Две-три печные трубы. Рытвины, ямы, покинутые траншеи, рвы… Даже в середине дня было сумеречно… Начал накрапывать холодный дождь. Я вынул карту: сомнения нет — этот значительный населенный пункт должен быть именно здесь. Я вновь оглядел окрестности: пусто, обычные признаки переднего края.

«Где ж тут искать Счастливую улицу, номер девять? — с горечью усмехнулся я. — Да еще название какое: Счастливая!»

Однако первый же красноармеец вежливо указал мне рукой:

— Дом девять? Захарыча?.. Это туда!

Я брел все дальше. Кругом уже рвались снаряды и мины. Все виды укреплений переднего края потянулись мимо меня. Но каждый мною спрошенный красноармеец направлял меня все в ту же сторону:

— Дом девять? Это, товарищ капитан, туда!

Разветвлялись ходы сообщения. Рев минометов усилился. Слышался треск пулеметных очередей. Надо было оберегаться пуль. «Куда же еще? — подумал я. — К гитлеровцам, что ли?.. Вон рогатки колючей проволоки!»

— Товарищ командир! Вы что в открытую ходите? Давайте сюда! — словно подтверждая мои сомнения, крикнул мне из хода сообщения какой-то сержант с автоматом и в каске.

— Да где же тут Счастливая улица, дом номер девять? — раздраженно спросил я его, спрыгнув в окоп как раз вовремя, чтоб уберечься от внезапного шквала мин.

— А! Вы к Захарычу? А разрешите у вас документы!.. — откозырнул мне сержант и, проверив их, сказал: — Это туда, дальше.

Через двадцать минут я был в массивном блиндаже на том клином выдающемся вперед участке переднего края, где располагалась саперная рота Уварова. Он встретил меня задорным смехом, а я чертыхался. Наконец, накормив меня обедом и дав к обеду «сто грамм», все время пошучивающий, он принял серьезный тон: