Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2

Удивительное ощущение грусти и радости при виде Ленинграда. Привязанность к городу — необыкновенная. Ощущение красоты, борьбы.

А время идет и идет… Город все напористей входит в новую полосу ремонтов, окраски и пр. Ленинград по задымленности опережал Глазго, Кадиевку и др. Сейчас широко берутся за озеленение. Ряд новых планов, будут использованы двести двадцать пять сортов деревьев и кустов.

Приехали на Песочную… Домашние новости: огород цел, много помидоров, свеклы и т. д. Ольга Константиновна занята книгой — хочет подарить ее городу. Это обнаженные, правдивые записки об осаде — семьсот страниц!

Я рассказал Ольге Константиновне московские новости и т. д.

В моей комнате нет перемен… Вспомнились дни обстрелов; холодные ночи 1942 года, когда мы, волнуясь, вслушивались в поздние радиопередачи о битве за Сталинград под противное царапанье и шорохи крыс… Мои книги, бумаги, настольные вещи — все надо сохранить, перевезти в Москву.

…В центре последних событий — встреча в Квебеке: «Сталин, ссылаясь на занятость войной с Германией, отказался присутствовать». (Приедут и в Москву.) В Квебеке широко обсуждались и европейские, и тихоокеанские проблемы.

В печати (22 сентября) появились пока следующие сведения о будущем Германии: оккупация Германии Красной Армией, английскими и американскими войсками; союзная контрольная комиссия (ее возглавят главнокомандующие трех стран…); ликвидация всего аппарата национал-социалистов; демилитаризация Германии. (А каково во всем участие Франции?)

Все это ясные, логические меры — с учетом опыта 1918–1919 годов. Не повторять ошибок той поры! И, конечно, не допускать рас-прав, уничтожения народа. Впрочем, наша методика в Финляндии, Румынии и т. д. достаточно в этом смысле убедительна…

В Прибалтике крупные успехи Красной Армии. В Эстонии разгромлено до шести немецких дивизий… Потоплено при эвакуации противника несколько транспортов. Авиация КБФ действует весьма активно…

Квебек и Тихий океан. Принят «План удушения Японии». Союзники требуют участия СССР в последних ударах на Дальнем Востоке. Иден настаивает на необходимости новой встречи «трех»…

На Западе немцы начали оказывать (кое-где) сопротивление союзникам.

Мне кажется, что союзники пока лишь прощупывают немецкую оборону, взяв то, что им было легко взять. Главный удар — по самой Германии — еще готовится, и он, видимо, будет сочетаться с нашим ударом…

Перспективы. Скептики говорят о «картеле трех империй», о новом триумвирате: США, СССР, Англия… Известно, как происходили расколы в триумвиратах. Начальник авиации США генерал Арнольд недавно заявил: «Надеюсь, что в следующей войне мы не повторим ошибок предыдущей». Интересно, с кем готовится воевать м-р Арнольд? Кстати, в Англии намерены сохранить всеобщую воинскую повинность (!).

К вечеру собрались Крон, Азаров, Рита, С. К. и я… Ощущение тесной, сжившейся компании. Все были рады встрече в уютной мансарде С. К.

Я предложил:

— Война идет к концу. Представьте себе — вы у микрофона. Что вы ощущаете сейчас? Ваши итоги? Ваши мечты?

Пауза, молчание. Раздумья… Никто к воображаемому микрофону не подошел.

Решили пройтись по вечернему Ленинграду… Мы шли к Кировскому проспекту, что-то напевали. У трамвайной остановки, в мягкой осенней тьме, стали вальсировать. Рядом пели песню какие-то девушки… Победа — в воздухе, в дыхании людей!

Растроганное, лирическое настроение… Через день, два — на фронт. Когда-то снова увидимся?

26 сентября 1944 года.

В 11 утра с С. К. на машине — в Ораниенбаум. Опять руины… За Кировским заводом вереница разбитых трамваев 1941 года, — их, видимо, скоро отведут в парк. Везде следы ремонтно-восстановительных работ; разборка разбитых строений, руин.

Памятник Кирову уже открыт^[211]…

Красивые леса, багрянец, золото, зелень… Руины за Новым Петергофом. Остановил машину у кладбища, — хочу пройти к могиле М. В. Матюшина^[212]. Сосны, лютеранские железные кресты старых времен, красные столбики у могил офицеров и бойцов (1941–1944 годы). Надпись: «Мины». Но идти надо. Прошли по травке, гуськом…

Нашли могилу: вековая сосна, темный камень с алой надписью: «М. В. Матюшин»… Ограда несколько повреждена. Поправили. С. К. положила на камень ветку красной бузины…

Мир тебе, художник, в доме которого мы жили и работали в годы осады.

Едем дальше… Опять кругом все битое, ржавое, угрюмое… и осенняя краса природы.

Ораниенбаум… Пересели на поджидавший нас катер — и в Кронштадт.

С пристани — в Пубалт. Здание штаба и Пубалта перекрашено. Где нет стекол, вставлена расписанная «под окна» (черным с белыми каемками) фанера. У дверей Дома флота — афиша: «Литературный вечер. Выступают Вс. Вишневский, Вс. Азаров, Г. Мирошниченко…» Оперативно! Уже узнали о моем приезде? Ну что ж, выступлю.

Из новостей.