Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2

Кребс. Вы видите наши страдания. Может быть, авторитет фюрера несколько меньше, но он еще велик. Его мероприятия никогда не смогут измениться. Новые люди, нов[ые] правительства] будут основываться на авторитете Гитлера.

(Какой-то фанатик! Он говорит серьезно. На мундире — генеральские красные петлицы с золотом, узкие погоны, ленточка зимы 1941 года, «Риттеркрёйц»^[215], ордена, Железный крест… Лысая голова.)

Кребс (продолжает). Может быть, база будет шире, демократичней. Я это допускаю. Но мы хотим сохранить себя. И если Англия и Франция будут нам диктовать формулы капиталистического строя — нам будет плохо. (Эк, куда загнул!)

Чуйков. Мы не хотим уничтожать немецкий народ, но фашизма не допустим. Мы не собираемся убивать членов национал-социалистской партии, но распустить эту организацию надо. Новое германское правительство должно быть создано на новой базе.

Кребс. Я думаю, уверен, что есть только один вождь, который не хочет уничтожения Германии. Это — Сталин. Он говорил, что Советский Союз невозможно уничтожить, и так же нельзя уничтожить Германию. Это нам ясно, но мы боимся англо-американских планов уничтожения Германии. Если они будут свободны в отношении нас — это ужасно.

Чуйков. А Гиммлер?

Кребс. Разрешите говорить прямо? Гиммлер думает, что германские войска еще могут быть силой против Востока. Он доложил об этом вашим союзникам. Нам это ясно, совершенно ясно.

Чуйков. Тогда, господин генерал, мне окончательно непонятно ваше упорство. Драка в Берлине — это лишняя трата крови.

Кребс. Клаузевиц говорит, что позорная капитуляция худшее, а смерть в бою — лучшее. Гитлер покончил с собой, чтобы сохранить уважение немецкого народа.

(Трагикомическая логика!

Мы расспрашиваем генерала о подробностях самоубийства Гитлера.)

Кребс. Было несколько свидетелей: Геббельс, Борман и я. Труп, по завещанию, был облит бензином и сожжен. Фюрер попрощался с нами, предупредил нас. Мы отговаривали его, но он настаивал на своем. Мы советовали ему прорваться на запад.

(Дискуссия о национал-социализме, о германском милитаризме и т. д. Немецкий генерал упорен.)

10 часов 15 минут.

Огромная усталость.

Звонок. Советское правительство дает окончательный ответ: капитуляция общая или капитуляция Берлина. В случае отказа — в 10 часов 15 минут мы начинаем новую артиллерийскую обработку города.

Духанов (генерал-лейтенант). Команду я дам.

Кребс. Я не имею полномочий. Надо воевать дальше, и кончится это все страшно. Капитуляция Берлина — тоже невозможна: Геббельс не может дать согласия без Деница.

(Звонок… Сообщают, что посланный генералом полковник попал под обстрел и не может перейти фронт.)

Кребс. Это большое несчастье. Могу ли я говорить с переводчиком? Я же просил сделать паузу.

Чуйков. Мы не стреляем, — немцы стреляют.

Соколовский. Мы не пойдем на перемирие и на сепаратные переговоры. Почему Геббельс сам не может принять решение?

Кребс (снова и снова). Если мы объявим полную капитуляцию Берлина, то все поймут, что фюрер погиб. А мы хотим сначала создать правительство и сделать все организованно.

Соколовский. Пусть Геббельс объявит…

Кребс (перебивая). Но Дениц беспартийный. Легче решать ему. Пусть он и капитулирует, чтоб не нести напрасных жертв.

Соколовский. Капитулируйте и объявите о новом правительстве. Мы вам дадим для этого рации в Берлине. Вы свяжитесь и с правительством союзников.

Кребс. Да, Геббельсу, пожалуй, придется на это решиться. Может быть, можно мне поехать к нему?

Соколовский. Зачем? Там артиллерийский обстрел. Сейчас вернется переводчик и все объяснит.

Кребс. Мне все равно, я могу ехать и могу остаться.

Соколовский. Мы говорим вам все напрямую.

Кребс. Я понимаю, все совершенно ясно: мы с Геббельсом могли бы объявить капитуляцию Берлина, а общую — с Деницем.

Соколовский. У вас положение безвыходное: даже нет связи между Геббельсом и Деницем. А после капитуляции Берлина мы дадим самолет или машину и радиосвязь.

Кребс. Мы не будем арестованы? Все военные, которые будут руководить капитуляцией, не будут арестованы? Или мы будем считаться пленными?

Соколовский. Мы не знаем, каковы будут решения союзных правительств.

Кребс. Я снова повторяю свой вопрос: что нас ждет после капитуляции?

Соколовский. Подайте после капитуляции письменное заявление Объединенным нациям. Оно будет рассмотрено, и вам ответят.

Кребс. На юридической основе?

Соколовский. Мы гарантируем членам нового временного правительства право снестись с союзными правительствами — совершенно официально. Решение примут три союзных правительства и, повторяю, вам сообщат…

(Кребс несколько нервничает.)

Кребс. Мне надо узнать, что думает доктор Геббельс. Надо сказать ему о варианте капитуляции Берлина.

Соколовский. Выступите перед тремя союзными державами. Так как Гитлер умер, у вас все полномочия.

Кребс. Когда мы получим связь?

(Кребс нервничает. Началась наша артиллерийская подготовка… Пролетели самолеты. Вернулся переводчик.)