Ленинград. Дневники военных лет. Книга 2

Это верно… «Постановочные» законы и их «так надо» я знаю, они у меня давно поперек горла…

Пора ехать…

Несемся на нашем «харлее»[103]… Лахта, Лисий Нос, Сестрорецк. Пустынно. Нависшее серое небо… Три контрольно-пропускных пункта. Напротив, через залив — Петергоф, там все еще немцы. Поезда ходят по Сестрорецкой ветке только вечером.

К часу дня в Дубровке. В речном протоке спрятана шлюпка. Восемь матросов ждут С.К. и меня.

«Весла разобрать… На воду!» — вышли в залив. Низкой темной полосой — Кронштадт. Высится купол Морского собора… Поставили паруса, покачивает. Виден финский песчаный берег. Финны сидят тихо. Наши форты их отучили брыкаться: сожгли поезда с боезапасом, потопили даже рыбачьи шлюпки, и вообще держат их в «страхе божьем».

…Сегодня на форту «П» радостный день — в Кронштадте выдают ордена девятнадцати товарищам и в их числе замполиту Суворову.

Здесь я был зимой, в начале 1940 года (война с белофиннами). Узнал некоторых товарищей, — тут есть командиры, бессменно прослужившие уже десять лет (!). Форт — это глыба бетона и железа, немного дерна, крошечный садик.

Обошел батареи, был на сигнально-наблюдательном пункте. Как раз шла перепалка с противником — на вражеском берегу видны разрывы мин, дым, пыль… В стереотрубу видны их дзоты.

На КП посмотрел карту, пункты, куда форты должны давать СО (сосредоточенный огонь). Осмотрел американский звукоуловитель и прожектора. Весь форт с осени 1941 года изрыт дзотами (для круговой обороны). Смотрел места попадания неприятельских снарядов — отколот лишь тонкий, слой бетона… Матросов для смены впечатлений иногда отправляют работать на берег: в лес и на огород. Форт имеет береговые участки в Дубровке, Тарховке (подсобные хозяйства).

Белая ночь… Артиллерийская дуэль… На заливе караван в дым-завесах. С.К. наблюдает для зарисовок. Дребезжат стекла. Все это уже быт — два года!

В вечернем воздухе полоса финского берега. Гора Пухтола. Мы здесь крепко поработали в войну с белофиннами (1939–1940). Но тогда мы не представляли себе всей подоплеки событий, знали одно — отодвинуть опасность от Ленинграда. Мы не знали, что Ленинград был первой целью Гитлера. Здесь, по его расчетам, должно было взвиться в 1941 году немецкое знамя… Гитлер планировал первый бросок от финской границы (линии Маннергейма) с дистанции в 35 километров. Но линия Маннергейма нами была сломана в 1940-м, и Гитлеру пришлось изменить свой план.

…Глядишь на Кронштадт, на залив. На душе просто, гордо. Вот Кронштадт, о который разбились все попытки всех врагов.

2 июля 1943 года.

1 час 10 минут дня. По радио передают мою статью «Сила Ленинграда». Слушаем…

Зашел на сигнально-наблюдательный пост. Видимость средняя, но в стереотрубу хорошо различимы и петергофский и финский участки. Временами на берегу — в «мертвом лесу» — рвутся мины; видны дзоты финнов (сигнальщики показывают мне места их замаскированных батарей), вьется дымок; изредка — автомашины. В прошлом году финны были храбрее, чувствовали себя как дома и даже днем ходили купаться. Их отучили шрапнельным огнем…

К концу дня пошли с начштаба Горюновым на шлюпке — глушить рыбу. (По совести говоря — занятие запрещенное, да как в такое голодное время отказаться от свежей рыбы?) Рыбы всплывали десятками: щуки, окуни, судаки. Мы вошли в азарт и, невзирая на близость финского берега, занимались рыбной ловлей до вечера. Стайки чаек кружили рядом, клевали всплывших окуней. На волнах мягко покачивало… Хорошо! (А матросам — чудная уха на ужин.)

Вечером в кают-компании, — за товарищеским «чаем» в честь новых орденоносцев, — командир дивизиона рассказывал мне о делах на батареях форта… Люди боевые. Большинство — кадровые. 52 процента всего личного состава — коммунисты и комсомольцы.

4 июля 1943 года.

С 10 часов утра — доклады. Слушают хорошо.

Днем стреляли из тяжелых орудий по скоплению финнов.

…К вечеру опять был на сигнальном посту. Видимость отличная, но финский берег сегодня почти мертв. Кое-где дымок и ни единого финна…

5 июля 1943 года.

На лекции для командиров форта обрисовал развитие Германии с XIX века… Затем о ходе войны за сорок шесть месяцев (1939–1943). Слушали внимательно. Много вопросов.

Днем — стрельба по финской батарее.

Зимой 1941/42 года на форту опухали от недоедания, но службу несли исправно; ходили в дозоры на лед; пытались отвлечься от чувства голода чем могли… У одного командира в январе родила жена. Товарищи мужа отдавали ей часть своего скудного пайка. Командир отправлялся в Ленинград к семье пешком, так как железнодорожное сообщение было прекращено. Шел — с утра и до вечера. Жену и ребенка удалось подкормить и летом 1942 года эвакуировать.

Вспомнил: мне недавно на кинохронике предложили посмотреть фильм «Дистрофия». Я отказался. Когда-нибудь потом, попозже…

Вечером ужинали с С.К., замполитом и начштаба (рыба, хлеб, масло, чай и по три стопки разбавленного водой спирта). Беседовали о прошлом, о будущем, о сроках войны.

С.К. говорит:

— Минимум год. Еще будем зимовать в Ленинграде.

Я: