Ленинград, Тифлис…

И наверное это и было причиной второго служебного проступка Пауля фон Гернике. Чтоб побольше быть рядом с Антониной он все чаще сказывался больным и приносил в портфельчике домой папки, на которых стояли жирные штампы «для служебного пользования». Антонина устроила ему служебный кабинет: принесла с чердака письменный стол, где-то раздобыла старинную лампу с зеленым абажуром.

Пауль часами просиживал за столом, делал пометки: такой-то состав придет тогда-то, простоит столько-то, отбудет тогда-то. Иногда подходила Антонина, садилась на край стола. Пауль закрывал папки, становился на колени, целовал ей ноги.

Это случилось примерно через месяц, после начала их романа. Была поздняя осень, на дворе — дождь и сильный ветер. Пауль проснулся среди ночи и протянул руку: Антонины рядом с ним не было. Он поднялся и увидел полоску света под дверью. Стараясь не шуметь, он встал и приоткрыл дверь. Он увидел Антонину; она сидела за письменным столом и при свете маленького фонарика листала его папки и что-то выписывала в тетрадку.

Пауль вернулся в кровать, лег, закрыл глаза. В голове у него было пусто. «Неужели она меня обманывала?» Утром Антонина была нежна, как обычно. Портфель лежал на месте. Все папки в нем были в порядке. «А может быть, мне это приснилось?» — успокаивал себя Пауль.

Вскоре после этого на железной дороге произошли диверсии. Несколько воинских эшелонов недалеко от Всехсвят подорвалось на минах. Были убитые и раненые. В самих Всехсвятах застрелили из засады двух полицейских.

Были усилены меры безопасности. Продлили комендантский час. Установили дополнительные патрули на вокзале и на железнодорожных переездах. По настоянию начальника фельджандармерии во Всехсвятах расстреляли десять заложников. Списки готовил Коровин.

Почему-то он решил согласовать этот список с Паулем.

— Все эти люди — советские активисты, сотрудники НКВД и евреи.

— Здесь нет ни одной еврейской фамилии, — сказал Пауль.

— Это ложно-русские, — ответил Коровин, — они за взятки меняли свои имена.

Пауль знал, что спорить и протестовать было бесполезно. Заложников расстреляли на центральной площади.

Погода неожиданно наладилась. По ночам были заморозки, земля покрывалась инеем и гулко стучала под сапогами. Днем было тихо и солнечно. Возвращаясь домой, Пауль услышал клекот и поднял голову. В сероватом небе, тяжело хлопая крыльями, клином летели большие птицы.

Пауль вошел в дом. За столом сидела Антонина. Рядом с ней — бородатый мужчина в черном ватнике. Пауль сразу узнал его. Это был Геллер, Антонинин муж. Пауль опознал его по фотографии в семейном альбоме. Правда — там Геллер был в костюме и при галстуке, и без бороды.

Они сидели втроем за столом и тихо разговаривали, как старые знакомые. Антонина принесла горячий самовар. Разлила чай.

— Что вы хотите от меня? — спросил Пауль.

— Немногое. Остановить движение поездов на всехсвятском перегоне. Задержать как можно больше составов.

— Если я откажусь?

— Тогда умрете вы, она, я. В конечном счете, погибнут все.

Пауль помолчал.

— Господин Геллер, зачем вам это нужно? Насколько я помню, вы сидели…

Геллер говорил долго и путано. Пауль запомнил только одну его фразу: «После войны мир будет другим…»

Они опять помолчали. Геллер сказал:

— Вы нам только укажите место и время. Наши люди сделают все.

Пауль сказал:

— Сделать это смогу только я.

Геллер протянул Паулю коробочку.

— Последняя американская разработка. Магнитная мина с часовым механизмом.

Пауль кивнул и спрятал коробочку в полевую сумку.

Перед тем как уйти, Геллер протянул конверт.

— Вам как археологу это может быть интересно. Я сидел в здешних местах. Наш лагерь был на болоте Чистое. Мы проводили там мелиорацию. Меня назначили начальником участка. Однажды мы наткнулись на это, — он достал из конверта фотографию и рисунок.

Геллер поднес их к глазам.

— Судя по очертаниям, это викингская ладья…

— Совершенно точно. Болото соединялось с Двиной и Днепром…

— Что сталось с этой находкой?

— Я сообщил по начальству. Предложил произвести раскопки…

— И что дальше?

— Меня обвинили во вредительстве. Разжаловали в рабочие… А потом из Москвы приехали подрывники. Решили проложить трассу взрывами. Что-то не так рассчитали. Взрыв был слишком сильным. Несколько зеков погибло. На месте канала образовалась воронка. Теперь там озеро…

После того как Геллер ушел, Антонина долго мыла посуду, прибиралась на кухне. Не поворачивая головы, сказала Паулю.

— Я должна тебе что-то сказать… Кажется, у меня будет ребенок… От тебя…

Пауль подошел к Антонине и поцеловал ее в губы.

— Если это будет мальчик и меня не будет, назови его Тимофеем.

— Почему? — спросила Антонина.

— Timthaeus, так звали моего отца.

Операция по минированию прошла на удивление гладко. В ту ночь коменданта опять не было на месте, и появление Пауля на путях удивления не вызвало. Он обошел все патрули, все проверил. Задержался на мгновение около длинного состава с горючим. Отослал сопровождавшего его солдата проверить по ведомостям номера вагонов. Оставшись один, осторожно прикрепил магнитную мину к днищу серебристой цистерны.