Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

Уверенность ленинградского руководства в том, что главные трудности уже позади, а также стремление поскорее если не стереть, то хотя бы скорректировать в памяти ленинградцев лишения и трудности зимы 1941–1942 гг., ярко проявились при обсуждении документального фильма «Оборона Ленинграда», состоявшемся 17 апреля 1942 г. на студии ленинградской кинохроники[934]. В основу этого фильма были положены уникальные кадры, запечатленные ленинградскими кинооператорами в осажденном городе и на фронте в самые трудные месяцы блокады. Участвовавшие в этом обсуждении первые лица города не только нашли время, чтобы посмотреть этот фильм, но и стали самыми активными сторонниками его осуждения, решительно высказываясь за то, чтобы приглушить подлинные масштабы трагедии блокадной зимы. Выступивший первым председатель Исполкома Ленинградского городского совета П. С. Попков потребовал исключить из картины самые мрачные кадры: «…Впечатление удручающее. Часть эпизодов о гробах надо будет изъять…». Секретарь городского комитета партии А. А. Кузнецов был еще более категоричен: «Получается чересчур много трудностей. Разваленный город, разбомбленный, захламленный, кругом пожары, все покрыто льдом, люди едва движутся, а борьбы не показано. Оборона не показана. Разве это оборона? Скажут, вот правители, довели народ до такого состояния»[935].

Окончательный приговор документальному фильму вынес в конце своего выступления А. А.Жданов: «…B картине переборщен упадок. Вплоть до торчащих машин! Выходит, все рухнуло… Люди говорили, что голодаем, но живем надеждой на победу. Картина не удовлетворяет. Она представляет из себя большую кашу. Все дело надо привести в систему…»[936].

Факт вмешательства самого Жданова в обсуждение этой картины говорил о многом: ведь до этого времени он ни разу не выступил ни перед идеологическим активом города – ни в Смольном, ни в Доме партийного просвещения, ни в Центральном городском лектории. Увидев еще до обсуждения кадры хроники страшной зимы 1941–1942 г., Жданов был обеспокоен тем, что этот «упадок» с экрана увидят все. И потому документальный фильм «Оборона Ленинграда» был отправлен на «хирургическую операцию», в процессе которой были вырезаны сотни уникальных кадров, а фильм вышел на экраны в июле 1942 г. под оптимистическим названием «Ленинград в борьбе». Но и в таком виде картина имела потрясающий успех, ей была присуждена Сталинская премия, и, следовательно, было гарантировано признание подвига Ленинграда и со стороны самого вождя.

В апреле 1942 г. возрождающийся с каждым днем к жизни Ленинград разительно отличался от полуживого, заваленного трупами и горами снега города в январе 1942 г. «Граждане уже встречаются одетыми в более легкие весенние одежды и многие уже без галош, – записал в дневнике 16 апреля Н. П. Горшков. – Сегодня в районе Курской ул. слышал пенье жаворонка…»[937]. Э.Г.Левина в своем дневнике 18 апреля 1942 г. отметила: «Люди снимают шкуру за шкурой, обнаруживая худобу, платья широки, но тянет к ярким тряпкам и прочему бабьему»[938]. По сравнению с началом блокады Ленинграда его население к концу апреля 1942 г. сократилось за счет эвакуации и смертности в 2 раза. На 21 апреля 1942 г. к регистрации было предъявлено 1 млн 225,7 тыс. комплектов продовольственных карточек, из них рабочих – 498,1 тыс. комплектов, служащих – 128,2 тыс. комплектов, иждивенцев – 352,9 тыс. комплектов, детей – 246,5 тыс. комплектов[939].

25 апреля 1942 г. «Ленинградская правда» опубликовала извещение отдела торговли Исполкома Ленгорсовета о выдаче ленинградцам в связи с предстоящими майскими праздниками дополнительно продуктов питания (мясо, животное масло, сахар и кондитерские изделия, сыр, сухофрукты, клюква, чай, какао с молоком и даже на выбор – 0,5 л водки или виноградного вина). Информируя об этом народного комиссара внутренних дел Л. П. Берию, начальник Управления НКВД по Ленинграду П. Н. Кубаткин также сообщал, что «в апреле продовольственные карточки населению полностью отоварены»[940]. Характер отобранных в этом сообщении фактов для Москвы свидетельствовал о том, что жизнь в блокированном Ленинграде постепенно нормализовывалась. Другое измерение этой «нормальной жизни» в условиях продолжавшейся блокады города давали сами ленинградцы. 30 апреля 1942 г. историк Г. А. Князев записал в своем дневнике: «По радио, как в прежние блаженные времена, звучит музыкальный мужской голос, поющий “Метелицу”… Не верится прямо. Ведь мы и сегодня еще под артиллерийским обстрелом батарей врага, корректирующих стрельбу своих орудий по Ленинграду с самолетов… Вот я вижу сверкающие (при свете солнца) выстрелы из зениток вдоль всей Невы с военных кораблей и береговых батарей. Грохот, трескотня. Особенно зловеще вспыхивают огни как раз напротив Академии