Ленинский проспект

Сомкнулись воды… тьфу, сомкнулись двери за спиной. Матка вздрогнула, загудела и начала опускаться. Я огляделся, внимательный к деталям: все как обычно. Восьмой этаж: я ничего не испытываю; пульс нормальный. Седьмой: где же мое воображение? Шестой: допустим, стальной трос, на который подвешена кабина – пуповина, и если ее обрезать… Лебедка остановилась. Я снова улыбнулся: шестой этаж, и если ее обрезать… Говорят, ребенок может улыбаться в утробе матери. Чему? ведь он ничего не видит?.. Если ее обрезать – будет выкидыш! Погас свет.

Перестань улыбаться, придурок! надо было сразу нажать на кнопку вызова! Ты хотя бы помнишь, где она? – От неожиданности я забыл, где находится панель с кнопками, и теперь, без приказов самому себе, мог растеряться. – Вытяни вперед правую руку! – В кромешной тьме, осторожно протягивая руку, вдруг подумал: а где подтвержденье? может, мне только кажется, и на самом деле нет у меня никакой правой руки? всего лишь мои представленья? Но тут, коснувшись чего-то влажного, скользкого, липкого, успокоился. Свежий плевок на стене – вспомнил недавний осмотр кабины – он! И словно при электрическом освещении представил картину в целом.

– Свиньи! – с досады, с размаха, вкладывая всю горечь в удар, врезал ногой в стену. – Подонки!

– Вандалы! – тут же раздалось на лестничной клетке. – Перестаньте ломать лифт! Сейчас приедет милиция!

В 108-м отделении милиции на меня решили повесить все изуродованные лифты Гагаринского района за последний год. Младший лейтенант Шпак не видел другого варианта стать старшим лейтенантом и раскручивал меня по полной. Мы смотрели одни и те же фильмы и понимали друг друга с полуслова. Я играл в несознанку, он давил фактами.

– Двенадцатого января две тысячи первого года по адресу улица Орджоникидзе, дом 44, в подъезде № 5 неустановленными личностями (Шпак оторвался от листа бумаги, внимательно посмотрел мне в глаза; исправил ошибку), неустановленной личностью был выведен из строя лифт. Используя тупой тяжелый предмет, предположительно лом, злоумышленник (лейтенант недовольно поморщился) разворотил железные двери и, проникнув внутрь кабины, сделал пролом в стене. После чего, разбив лампочку, скрылся с места преступления. (С холодным интересом взглянул на меня.) Так, так, так… Знакомый почерк.

Я представил себя с ломом в руке.

– Девятнадцатого января две тысячи первого года по адресу улица Вавилова, дом 17, в подъезде № 1 неустановленной личностью (все последующие нападения предусмотрительно происходили в единственном числе) была подожжена и полностью сгорела кабина лифта. Экспертиза показала: перед тем как поджечь, кабину облили бензином.

– Ку-клукс-клан какой-то.

– Двадцать шестого января (Шпак решил не реагировать на реплики подозреваемого) две тысячи первого года по адресу: улица Академика Королева, дом 14, в подъезде № 3 неустановленной личностью была вырвана из кабины лифта и унесена в неизвестном направлении панель с кнопками, а на дверях кабины (и снова глаза в глаза) черным фломастером написано: «Кони», – буквы печатные; и нарисована эмблема спортивного клуба ЦСКА.

– Двадцать третьего февраля…

Особенно меня поразило восьмое марта, точнее, женские гениталии, «прорисованные с особой тщательностью», – цитирую протокол; точнее, не сами гениталии, а их размер – от пола до потолка.

– Тридцать первого марта две тысячи первого года по адресу…

Меня загоняли в угол. С каждым новым нераскрытым преступлением фигура террориста прибавляла в весе и, судя по взгляду младшего лейтенанта, отчетливо приобретала мои черты. Когда мы приблизились к маю – весь апрель я беспредельничал, – невыносимо захотелось принести себя в жертву кровавому образу и взять вину на себя.

– Pardon, – от страха за будущее я перешел на французский, – возле каждого подъезда установлены камеры видеонаблюдения. Быть может, имеет смысл просмотреть записи?

– А ты не так прост. – Наверное, мой французский произвел впечатление, и Шпак перешел на «ты». – Еще насмотришься.

Мысль, что я могу увидеть на экране, как выхожу из разных подъездов, поразила своей нелепостью. Я начал судорожно вспоминать, когда и в какие подъезды заходил.

– Девятого мая…

Зачем же девятого?.. Они могут сделать видеомонтаж, этот Шпак, он на все способен! Где я был девятого мая? Наверняка ведь куда-то заходил?..

Так продолжалось до двадцать восьмого июня. На этой дате дверь в кабинет распахнулась, и краснощекий майор, по-хозяйски зайдя в комнату, пригласил за собой Зинаиду Петровну.