Леон

– И ты вернешь себе достоинство, прикончив крысу?

– Он меня изнасиловал… ну почти. Для корабля абордаж – худшее насилие! Он меня сломал, заставил, он бы и в человеческом облике меня трахнул, я хочу отплатить!

– Забирай, – сказал я беспечно. – Только разгляди получше. Ты таким его прежде не видела.

Крысеныш заплясал на дне сачка, будто его жарили. Герда приблизилась, оскалив зубы, с минуту сверлила его глазами, и я наблюдал смену выражений на ее лице: хищное удовлетворение. Сосредоточенность. Задумчивость. Сомнение. Наконец, гадливость.

Она смачно плюнула в крысеныша. Попала. Отступила, отвернулась, изо всех сил всадила мачете в газон.

– Будет удача, – сказал я.

– Что?!

– У нас считается, что, если плюнуть в крысу и не промахнуться, будет успех в делах.

* * *

– Где твои подельщики? В полиции? Я оставлю тебя в живых, если будешь сотрудничать.

Он пищал, метался по клетке и безумно таращился глазами-бусинками. Клетку я сам купил в зоомагазине месяц назад, она шла по скидке-акции вместе с мышиным колесом, и я, как коммерсант, не мог упустить выгоду. Знал бы я, для чего эта клетка послужит.

– Просто сядь, успокойся и дай понять, что ты меня слышишь! – сказал я крысенышу.

Он, может быть, и слышал, но метаться не переставал. Цвет шкуры у него был богатый, лилово-сиреневый, разве что без блесток. Наверное, шерсть потускнела от стресса.

– О чем ты думал, кидая свой поганый абордажный крюк?! – Я тряхнул клетку, он покатился по гофрированному полу. – У меня тут много знакомых крыс, я призову их, познакомимся и поиграем в крысиного короля!

– Леон…

Я обернулся. Герда стояла на пороге моей комнаты, ладонь ее лежала на ребрах, будто пытаясь унять боль. Увидев этот жест, я тряхнул клетку с особенным ожесточением. Мой враг запищал.

– Послушай, Леон… прошло сообщение по новостям. Четверо особо опасных бежали из полицейского участка. Жителям района предлагается быть осторожными и сообщать о подозрительной активности.

Она протянула мне планшет с открытым сайтом новостей: четыре рожи. Я их плохо помнил, но узнать – узнал.

– Так, – я склонился над клеткой. – Или сообщаешь мне, где найти твоих дружков и как их можно задержать. Или я прямо сейчас призову кошек со всего района, и они передерутся за право поиграть с твоей тушкой!

– Да как он может тебе ответить?! – повысила голос Герда. – Он же крыса!

– Все он может, – сказал я со знанием дела. – Я выдам ему смартфон, пусть тычет лапами и отвечает письменно… – Тут я засомневался. – Если он грамотный, конечно.

– Слушай, – она кинула взгляд за окно. – Сейчас десять ноль две. А тот номер в гостинице, что я сняла для них, надо освободить в одиннадцать…

– И что?!

– И то, что там они оставили свои личные шмотки. Теплые плащи, вонючие чулки, шляпы, тесаки… По личным вещам ты сможешь их вызвать. Так же, как этого.

– Так. – Я снова посмотрел на крысеныша в клетке. – Ты упустил отличный случай сотрудничать. Но все равно поедешь с нами, чтобы все яблоки были в одной корзине.

Через три минуты Герда вывела машину из гаража. Я задержался на секунду – чтобы упрятать клетку в спортивную сумку, не привлекающую лишнего внимания и достаточно плотную, чтобы не поддаться крысиным зубам. Я сбежал с крыльца с сумкой на плече, оставив за спиной опустевший дом…

И дом перестал быть пустым.

Я замер, не успев сесть в машину, держась за распахнутую дверцу.

Микель стоял на верхней ступеньке, вид у него был раздосадованный и недобрый, и в опущенной руке попискивала и покачивалась клетка с четырьмя испуганными мышами:

– Далеко собрались?

Их участь

На часах было шесть минут одиннадцатого. По всем моим расчетам Микель должен был вернуться через час и пятьдесят четыре минуты. Он всегда считал время без допусков и прикидок, секунда в секунду, я уже привык…

– Форнеус, я все объясню… – Герда выбралась из машины, скрючившись, держась за ребра. Микель мельком на нее посмотрел – и перевел взгляд на меня.

– Почему ты не оставил сообщение, когда звонил?

Тут я понял, почему он появился раньше назначенного времени. Два входящих звонка от меня. Кто же знал, что он проверяет автоответчик там, где его «просто нет»?

Он ждал ответа. Я молчал. Он снова посмотрел на Герду: та с трудом держалась на ногах. Вьющиеся каштановые волосы падали на лицо, скрывая едва поджившие кровоподтеки.

– Микель, – сказал я. – Там одних абордажных крюков было десять. Что она могла сделать?! Они могли ее затопить, или…

Я запнулся, потому что все ужасы, что могли случиться с Гердой в далеком море, тут же нарисовались у меня перед глазами.

– Она могла соблюдать условия фрахта, – задумчиво сказал Микель. – И не сходить с маршрута ради своих капризов.

– Это из-за меня, – проговорил я быстро.

Герда с трудом выпрямилась и отвела волосы от лица:

– Нет, это было мое решение.

Мыши в клетке метались так, что клетка раскачивалась.

– Скажи, Леон, – снова заговорил Микель, игнорируя Герду. – Неповиновение – это добро или зло?

– Насилие – куда большее зло. – Я посмотрел ему прямо в глаза. – Чья-то неосторожность – не повод идти на абордаж.

– Почему ты не оставил сообщение на автоответчике?