Леонард Коэн. Жизнь

Показанный в фильме дешёвый отель больше подходил к образу проклятого поэта, чем дом неподалёку от университета Макгилла, – к тому же таким образом Леонард защищал своё частное пространство. Однако он не лгал, назвав отели «прибежищем, укрытием – временным, но от этого ещё более сладостным». Леонард часто будет находить прибежища и укромные уголки – в духовном смысле, в буквальном смысле, в сексуальном смысле – и при этом не выказывать ни малейшего желания задерживаться в каком-либо из них. Жизнь в отелях, возможно, идеально подходила ему. Она проста. Чем дешевле отель, тем проще в нём жизнь: у тебя есть только самое необходимое, никто тебя не беспокоит, ты предоставлен сам себе и можешь делать что хочешь. И что бы ты ни делал в отеле, наутро в номере сделают уборку, от твоего греха не останется и следа, и ты волен начать всё сначала или продолжить свой путь дальше.

«Каждый раз, когда я вхожу в гостиничный номер, – сообщил Леонард кинокамере, – есть такой момент, когда дверь закрылась и лампа, которую ты не включил, освещает очень комфортабельное, анонимное, неуловимо враждебное пространство, и ты знаешь, что нашёл укромное местечко в высокой траве и собаки ещё три часа будут пробегать мимо тебя, и ты можешь выпить, закурить сигарету и побриться без спешки». Как мы помним, мать советовала Леонарду бриться в трудные минуты жизни. Фильм Ladies and Gentlemen … Mr. Leonard Cohen вышел, когда Леонард уже почти начал свою музыкальную карьеру, и в ретроспективе кажется, что он снят не о серьёзном литераторе, а о человеке, который готовится стать звездой поп/рок-музыки.

* * *

«Найди какую-нибудь маленькую святую и трахай её снова и снова в каком-нибудь приятном уголке рая, заберись прямо в её пластиковый алтарь, устройся на её серебряной медали, трахай её, пока она не зазвенит, как сувенирная музыкальная шкатулка… найди одну из этих чудных, невозможных дырок и трахай её как только можешь, кончая прямо на небо, от края до края, трахай её на луне, засунув стальные песочные часы себе в задницу».

Роман «Прекрасные неудачники» был опубликован весной 1966 года. Прежде в Канаде не писали таких книг – не исключая и книг Леонарда Коэна, хотя некоторые мотивы (любовь, одиночество, дружба, Бог, экстаз, зверства современной жизни), вероятно, покажутся знакомыми. Протагонист романа, который в тексте обозначен только как «Я», – антрополог, «старый учёный, обезумевший от какого-то неопределённого горя», влюбившийся в давно умершую юную индианку, которая жила в семнадцатом веке: её портрет он случайно находит, когда изучает одно практически вымершее индейское племя Канады. Екатерина Текаквита, или «Катери», – святая, мученица, первая ирокезская девушка, принявшая обет целомудрия, аутсайдер, неспособная жить в окружавшем её мире. «Я» тоже аутсайдер, и он одинок, ужасно одинок; при всём безумном комизме, при всех словесных фейерверках это одна из самых бесприютных книг Леонарда.

Жена «Я», Эдит, покончила с собой: села в шахту лифта и тихо ждала, чтобы её раздавило. Ф., лучший друг главного героя, его гуру, товарищ по совместной мастурбации, а иногда и любовник (а также любовник Эдит) – безумец, учёный, канадский политик-сепаратист и, возможно, святой, который умирает в больнице от сифилиса; он мученик Монреаля и ещё больше – собственного члена. Однако не исключено, что Ф. и есть «Я» – что все персонажи суть одно лицо. Эта книга действует как пейотль: её персонажи преображаются и растворяются друг в друге. Иногда они предстают богами, но роман при этом не теряет своей комической приземлённости. «Прекрасные неудачники» – молитва одновременно о цельности и о пустоте, поиск сексуальной и духовной самореализации. Это сатира на жизнь в шестидесятые. Кроме того, это трактат об истории Канады: если бы туда однажды не приплыли иезуиты, Екатерина могла бы беззаботно валяться в высокой траве с юношами из своего племени и быть одним целым с природой, богами и мужчиной. Сама Канада тоже отпала от благодати: она страдает от пустоты городской жизни, от «двух одиночеств» – разрыва между её англоговорящими и франкоговорящими гражданами. Может быть, всё это получилось бы исправить, сумей он вернуться назад во времени и трахнуть эту юную святую; или умей он трахаться, как его старый и почти что святой друг и учитель; или стань он сам современным святым, пластмассовым Буддой.