Читаем Леонардо да Винчи полностью

Леонардо видел сложности, на которые другие художники, скорее всего, закрыли бы глаза, но он, с его безудержной тягой к совершенству, так поступить не мог. А потому просто отложил кисти. Из-за такого поведения он больше никогда не получит заказов от Флорентийской республики. Но именно из-за него он вошел в историю как одержимый гений, а не просто как надежный и исполнительный мастер живописи.

«Школа всему свету»

В дальнейшем две эти незаконченные батальные сцены оказались двумя самыми важными утраченными картинами в истории живописи, и именно они повлияли на формирование искусства Высокого Возрождения. «Эти картоны с батальными сценами Леонардо и Микеланджело ознаменовали важный рубеж Ренессанса», — писал Кеннет Кларк[672]. До 1512 года оба картона были выставлены на всеобщее обозрение, и молодые художники толпами приходили посмотреть на них. Среди этих художников был и скульптор Бенвенуто Челлини, который описал это соперничество картонов в своей автобиографии: «Стояли эти два картона — один во дворце Медичи, другой в папском зале. Пока они были целы, они были школой всему свету»[673].

Рафаэль, если верить Вазари, приехал во Флоренцию специально для того, чтобы увидеть оба знаменитых картона, и выполнил с них ряд зарисовок. Живые и яркие подробности обоих незаконченных произведений подстегивали воображение и влияли на манеру последующих поколений живописцев. «Свирепые лица, устрашающие доспехи, перекрученные тела, замысловатые позы, маски и ярящиеся лошади — все, чем изобиловали оба картона для зала Большого совета, явилось для художников чинквеченто настоящим пиршеством курьезов, — писал Джонатан Джонс. — Казалось, в этих фантастических сценах оба художника пытались перещеголять друг друга в эксцентричности»[674].

Это наглядное соревнование в гораздо большей степени, чем любой публичный словесный диспут, повысило общественное положение художников. Леонардо и Микеланджело так прославились, что другие художники — раньше редко подписывавшие работы своим именем, — возмечтали о такой же славе. Когда папа приглашал Микеланджело в Рим, когда миланцы и флорентийцы спорили друг с другом из-за услуг Леонардо, они тем самым признавали, что эти чрезвычайно талантливые художники обладают собственным узнаваемым стилем, что их творчество несет неповторимый отпечаток личного гения. Теперь к лучшим художникам относились уже не как к взаимозаменяемым представителям ремесленного цеха, а как к творцам-личностям.

Глава 26

Возвращение в Милан

Смерть Сера Пьеро

Как раз когда Леонардо безуспешно пытался писать «Битву при Ангиари», умер его отец.

Отношения у них были сложные. Пьеро да Винчи так и не признал Леонардо законным сыном, хотя, пожалуй, за этим стояла не только душевная холодность, но и намеренная или нечаянная доброта. Если бы Леонардо был признан законным сыном, ему, возможно, пришлось бы стать нотариусом (хоть это и противоречило уставу гильдии), а Пьеро знал, что эта профессия сыну не по душе. Он раздобыл для Леонардо по меньшей мере три крупных заказа на живописные работы, но он же помогал составлять обременительные договоры, чтобы сын не мог уклониться от взятых на себя обязательств. Когда же Леонардо нарушал условия, тем самым подводя отца, тот наверняка сердился на него.

Пьеро, не женившийся на матери Леонардо, был женат четыре раза. Последние две жены были намного моложе Леонардо, и от них у Пьеро родилось девять сыновей и две дочери, причем многие появились на свет, когда Пьеро пошел уже восьмой десяток. Сводные братья и сестры Леонардо по возрасту годились ему в дети, и они не воспринимали его как потенциального сонаследника.

Вся сложность семейных отношений открылась уже после смерти Пьеро. Леонардо (с грехом пополам все-таки унаследовавший навыки нотариуса) занес это событие в свою записную книжку. Похоже, смерть отца взволновала его. На странице, заполненной списками расходов за июль 1504 года (в числе прочего там значился «один флорин Салаи на домашние нужды»), он записал следующее: «В среду, в семь часов, умер сер Пьеро да Винчи, 9 июля 1504 года»[675]. Тут кроется маленькая нестыковка: 9 июля в тот год пришлось на вторник.

Перейти на страницу:

Все книги серии Corpus

Наваждение Люмаса
Наваждение Люмаса

Молодая аспирантка Эриел Манто обожает старинные книги. Однажды, заглянув в неприметную букинистическую лавку, она обнаруживает настоящее сокровище — сочинение полускандального ученого викторианской эпохи Томаса Люмаса, где описан секрет проникновения в иную реальность. Путешествия во времени, телепатия, прозрение будущего — возможно все, если знаешь рецепт. Эриел выкладывает за драгоценный том все свои деньги, не подозревая, что обладание раритетом не только подвергнет ее искушению испробовать методы Люмаса на себе, но и вызовет к ней пристальный интерес со стороны весьма опасных личностей. Девушку, однако, предупреждали, что над книгой тяготеет проклятие…Свой первый роман английская писательница Скарлетт Томас опубликовала в двадцать шесть лет. Год спустя она с шумным успехом выпустила еще два, и газета Independent on Sunday включила ее в престижный список двадцати лучших молодых авторов. Из восьми остросюжетных романов Скарлетт Томас особенно высоко публика и критика оценили «Наваждение Люмаса».

Скарлетт Томас

Фантастика / Ужасы / Ужасы и мистика
Ночной цирк
Ночной цирк

Цирк появляется неожиданно. Без рекламных афиш и анонсов в газетах. Еще вчера его не было, а сегодня он здесь. В каждом шатре зрителя ждет нечто невероятное. Это Цирк Сновидений, и он открыт только по ночам.Но никто не знает, что за кулисами разворачивается поединок между волшебниками – Селией и Марко, которых с детства обучали их могущественные учителя. Юным магам неведомо, что ставки слишком высоки: в этой игре выживет лишь один. Вскоре Селия и Марко влюбляются друг в друга – с неумолимыми последствиями. Отныне жизнь всех, кто причастен к цирку, висит на волоске.«Ночной цирк» – первый роман американки Эрин Моргенштерн. Он был переведен на двадцать языков и стал мировым бестселлером.

Эрин Моргенштерн

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Магический реализм / Любовно-фантастические романы / Романы
Наша трагическая вселенная
Наша трагическая вселенная

Свой первый роман английская писательница Скарлетт Томас опубликовала в 26 лет. Затем выпустила еще два, и газета Independent on Sunday включила ее в престижный список двадцати лучших молодых авторов. Ее предпоследняя книга «Наваждение Люмаса» стала международным бестселлером. «Наша трагическая вселенная» — новый роман Скарлетт Томас.Мег считает себя писательницей. Она мечтает написать «настоящую» книгу, но вместо этого вынуждена заниматься «заказной» беллетристикой: ей приходится оплачивать дом, в котором она задыхается от сырости, а также содержать бойфренда, отношения с которым давно зашли в тупик. Вдобавок она влюбляется в другого мужчину: он годится ей в отцы, да еще и не свободен. Однако все внезапно меняется, когда у нее под рукой оказывается книга психоаналитика Келси Ньюмана. Если верить его теории о конце вселенной, то всем нам предстоит жить вечно. Мег никак не может забыть слова Ньюмана, и они начинают необъяснимым образом влиять на ее жизнь.

Скарлетт Томас

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
WikiLeaks изнутри
WikiLeaks изнутри

Даниэль Домшайт-Берг – немецкий веб-дизайнер и специалист по компьютерной безопасности, первый и ближайший соратник Джулиана Ассанжа, основателя всемирно известной разоблачительной интернет-платформы WikiLeaks. «WikiLeaks изнутри» – это подробный рассказ очевидца и активного участника об истории, принципах и структуре самого скандального сайта планеты. Домшайт-Берг последовательно анализирует важные публикации WL, их причины, следствия и общественный резонанс, а также рисует живой и яркий портрет Ассанжа, вспоминая годы дружбы и возникшие со временем разногласия, которые привели в итоге к окончательному разрыву.На сегодняшний день Домшайт-Берг работает над созданием новой платформы OpenLeaks, желая довести идею интернет-разоблачений до совершенства и обеспечить максимально надежную защиту информаторам. Однако соперничать с WL он не намерен. Тайн в мире, по его словам, хватит на всех. Перевод: А. Чередниченко, О. фон Лорингхофен, Елена Захарова

Даниэль Домшайт-Берг

Публицистика / Документальное

Похожие книги