Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 1

Пьеро и Катарина удручённо переглянулись, сблизились и, не стесняясь Святого отца, прикоснулись друг к другу губами. Видя их нежное взаимоотношение, преданность друг другу и кротость, с которой они выслушали его слова, он приказал стражникам снять с них кандальные ремни. Освободившимися руками Пьеро и Катарина обняли друг друга. Священник выждал время, дав им возможность постоять так несколько мгновений, потом сделал жест стражникам, и они развели влюблённых. Их отвели в одиночные камеры, расположенные в подвале Священной Канцелярии. Проходя мимо пыточной камеры, – её дверь была настежь открыта, – Пьеро и Катарина увидели, как палач, крепкий перекошенный горбун, пытал Аккаттабригу, заключив его в испанские колодки, которые, как тисками, сжимали и дробили кости его тела. Его страшный нечеловеческий крик разносился по всему подвалу, заставляя заключённых холодеть от ужаса. «…Не убивал!.. Не убивал!.. – раздавался его словно предсмертный крик. – Когда я пришёл в себя, он уже был мёртв!.. Не убивал!..»

Пьеро и Катарина зажали руками уши, чтобы не слышать этих визжащих истерических воплей пытаемого подёнщика. Так продолжалось почти до самого вечера с некоторыми небольшими перерывами, когда, по-видимому, Аккаттабрига терял сознание от боли. Когда же пытки закончились, и в подвале наступила тишина, то и тогда ещё долгое время в ушах девушки и парня стоял нечеловеческий страшный крик, не давший им за всю ночь сомкнуть глаз…

Г Л А В А 4.

К большому удивлению Пьеро и Катарины, их выпустили из тюремного подвала Священной Канцелярии уже на утро третьего дня. Будучи в одиночных камерах, они слышали всё, что происходит в подвале. Однако до слуха ни одного из них не долетало ни известия, ни шума о том, что доганьеры пойманы и препровождены в каземат Священной Канцелярии. Святой отец фра Марко Черризи лично, ничего им не объясняя, вывел из камер Пьеро и Катарину, а также фермеров Джорджо Миаланни и Каприо Дитеста. И препроводил всех из мрачного подвала на улицу, где их встречала дружная компания: отец Пьеро сире Антонио да Винчи, хозяин «Боттильерии» сире Труффо Бельконе и тётушка Туцци с маленьким Галеотто. Оказалось, что сире Труффо и Туцци, узнав от Галеотто об аресте Пьеро и Катарины, немедленно отправились во Флоренцию в нотариальную контору Антонио да Винчи, и рассказали ему обо всём, что случилось с его сыном и любимой девушкой его сына… Выслушав их рассказ, сире Антонио, не раз сталкивавшийся с фра Марко Черризи ввиду того, что священник управлял делами Священной Канцелярии в его родовом поместье, – зная нрав Святого отца, – заручился письменной поддержкой флорентийского кардинала, разрешающей под денежный залог освободить из тюремного подвала Священной Канцелярии всех, кроме Аккаттабриги. Также на освобождённых накладывалась обязанность подписать бумагу, предусматривавшей оставаться им в поместье Винчи и селе Анкиано до особых указаний управляющего делами Священной Канцелярии и являться по первому требованию его Преподобия фра Марко Черризи. Выезд подписавших бумагу из указанных посёлков расценивался в документе как бегство и карался для них анафемой и отлучением от Святой матери Церкви, объявлением их еретиками и казнью на чистилищном костре. Все эти меры, безусловно, морально отягощали подписавших буллу, но свобода для них была куда лучше, чем мрачный тюремный подвал Священной Канцелярии, в котором можно было сойти с ума от нечеловеческих криков людей, пытаемых палачами. К тому же для Пьеро такой виток событий даже пришёлся по нраву, ведь ему подходило время возвращаться во Флоренцию, в нотариальную контору отца, чего он никак не хотел. Мысль о расставании с Катариной для него была ужасна, поэтому, в отличие от всех, он подписал буллу, обязывающую его ещё долгое время находиться в поместье отца, с величайшим удовольствием. Сире Антонио да Винчи такое развитие событий не обрадовало. Он остро нуждался в помощи сына, так как дел во Флоренции накопилось очень много. Не понравилось ему также и то, как Пьеро смотрел и обходился с бедной поселянкой из Анкиано. Его опытный взгляд зрелого мужчины сразу уловил, что его сын страстно влюблён в эту миловидную и чрезвычайно нежную кареглазую девушку. Опытный нотариус, уже однажды обжёгшийся со старшим сыном Франческо, протестовавшего против вмешательства отца в его личную жизнь, не подал виду, что выбор младшего сына ему не понравился. Пьеро, в свою очередь, при встрече с отцом не стал скрывать своих намерений и, выходя из Священной Канцелярии после подписания буллы, как бы, между прочим, объявил:

–– Познакомься, отец, это Катарина, моя избранница! Я хотел тебе всё рассказать по приезде во Флоренцию, но раз уж так сложились обстоятельства и неизвестно, когда я туда вернусь, то говорю тебе сейчас: я её очень люблю!.. – выдержав небольшую паузу, пока сире Антонио оценивающе разглядывал Катарину, он уже твёрдо добавил: – И ничто меня не сможет с ней разлучить: ни война, ни анафема, ни родительское порицание!.. – последние слова Пьеро произнёс с особенным ударением.