Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 2

–– Отпускаются тебе, малыш Джиано Джакомо Капротти, твои грехи!.. – усмехнулся Леонардо, подняв с земли монетку и вложив её обратно в ладошку малыша. – Или не так?! – обратил он внимание на рыночного викария.

Викарий, безысходно разведя руками, пожал плечами. Леонардо опустил малыша на землю и, слегка поддав ему ладонью под зад, улыбнулся.

–– Иди с Богом, Джакомо, и больше не попадайся!

И мальчик, зажав в своей ручонке монетку, как святыню, бегом помчался с площади так быстро, будто боялся, что его вновь остановят и на этот раз отнимут монетку безвозвратно; а ему самому уже не избежать безжалостной расправы взрослых. Леонардо, положив в дорожный мешок призы и привязав к седлу коня повод подаренного барана, тоже пошёл с площади. Людская толпа, желая знать имя победителя, взывала ему вслед, чтобы он назвал своё имя.

–– Леонардо да Винчи! – без гордыни, просто, отозвался он, помахав на прощание людям.

–– Леонардо?! – вдруг отделился от толпы «завистник-клерк», поймавший за руку воришку-мальчугана; он бросился к нему и стал по-дружески его обнимать. – Ты ли это, мой старый друг?! – кипел он радостью, подпрыгивая на месте, желая обнять Леонардо. – Как ты изменился!.. Как ты вымахал!.. Ого-го-го!.. Леонардо!.. Друг!.. – наконец успешно подпрыгнул он и повис у него на шее.

–– А ты кто?! – не сгибаясь под его птичьим весом, в недоумении спросил Леонардо.

–– Не узнал меня!.. Так я и знал, что ты не узнаешь!.. А я ведь тоже тебя не узнал!.. Сколько времени-то прошло! – восторженно дрыгал он ногами в воздухе. – А ведь когда-то мы с тобой друг без друга и дня не мыслили провести!.. Галеотто – я!.. Галеотто Сакробоско!

–– Галеотто! – радостно обнял его Леонардо, и у того хрустнули кости; закатив глаза, словно в блаженстве, он вскрикнул и обмяк. – Ой, извини! – поставил его на ноги Леонардо. – Забылся на радостях!..

–– Да!.. Ты уж не забывайся… – скрипя зубами от боли, прокряхтел Галеотто. – В забытьи, как я вижу, ты на многое способен… – и тут же, обернувшись к толпе, превозмогая боль, просиял: – Это мой друг: Леонардо! – хвастливо взвился его голос, будто он говорил об астрологе, способном дарить звёзды удачи.

Толпа с завистью посмотрела на него.

–– Ты чего так зарделся?! – с усмешкой удивился Леонардо. – Объявляешь обо мне, как о пришествии твоего личного миссии… Тебя бьют, что ли?!

–– А-а!.. – отмахнулся Галеотто и покраснел.

–– Так и есть! – сделал неутешительный для него вывод Леонардо, догадавшись по его стыдливо опущенным глазам, что попал в самую точку.

Толпа рассмеялась. Взяв Леонардо под руку, Галеотто постарался побыстрее отвести его от смеющихся людей, отпускавших на его счёт двусмысленные замечания, что, якобы мечтая о воскрешении мёртвых, сам он, пожирая тинктуру*, испытывая её воздействие на себе, стал похож на мертвеца, только что выбравшегося из склепа, чтобы пугать синюшной –

*Тинктура – толчёный философский камень мудрецов.

зеленью своего лица ни в чём не провинившихся перед ним мирных горожан. И в самом деле, глядя на Галеотто, Леонардо мог бы согласиться с таким определением. От милой внешности его давнего друга остались только лишь те чёрные глаза, в которых по-прежнему горела неистовая и непокорная страсть исследователя. В остальном же его лицо, испещрённое морщинами и ожогами от химикатов, и впрямь походило на подёрнутое гнилью лицо упрямо не желавшего мирно почивать в могиле покойника. Одежда Галеотто так же оставляла желать лучшего: потёртая, истлевшая, с пришитыми заплатами, она висела на нём, как на пьяном любителе закоулочных попоек. Расколотые деревянные башмаки-цоколи были перетянуты воловьими жилами и для пущей бережливости, чтобы не спадали с ног, привязаны к поясному ремню. Оценив его удручающий вид, Леонардо сделал вывод, что герцог Людовико Сфорца Моро не слишком обременяет денежным жалованием своего придворного алхимика, и подумал о том, какова же будет его участь в сравнении с человеком, получившим университетское образование в Болоньи, став магистром медицины; а именно такой статус был у Галеотто. Он же, Леонардо, вообще не имел никакого образования.

–– Да, вид у тебя, прямо сказать… Если бы сейчас ты предстал у ворот Ада перед трёхглавым псом Цербером, охраняющим его вход, то все его три головы от твоего вида сначала сошли бы с ума, а потом он умер бы от поноса! – вслух согласился он со своими мыслями и мнением миланских граждан, и последовал за увлекающим его старым другом; Галеотто не понял или сделал вид, что небрежно брошенная реплика Леонардо его не касается.

Они обошли рынок Бролетто и вышли к внушительному трёхэтажному дому, источавшему изумительный запах печёного хлеба.

–– Вот тут я живу! – торжественно объявил Галеотто.