Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 2

Они вошли в конюшню и, поручив коня и привязанного к нему барана заботам конюха, прошли в дом. Встречали их в гостиной добродушный, упитанный и краснощёкий хозяин дома, мессере Амброджо Гурильо; племянница Галеотто, очаровательная, лет семи девочка – брюнетка с красивыми миндалевидными глазами, Кассандра; и её няня, маленькая и полная, как глиняный сосуд для хранения сметаны, тётка Сидона. Все они были заранее осведомлены Галеотто о том, что, возможно, к нему из Флоренции пожалует его давний друг детства Леонардо да Винчи, и поэтому с долгожданным гостем были весьма любезны.

Леонардо сразу отметил для себя, что одежда на Кассандре и тётке Сидоне внешне в корне отличалась от одежды Галеотто. Платья на них не были оборванными, затёртыми и в заплатках, напротив, они выглядели новыми, с дорогими кружевами серебряных нитей на воротниках и рукавах. Низ платья у каждой был украшен замысловато вышитым узором, и сами женщины больше походили на аристократических примадонн, чем на сожительниц нищенского вида алхимика. Правда, Галеотто, оказавшись в стенах этого великолепного дома, сразу преобразился. Уже через минуту после того, как он представил Леонардо обитателям дома, он предстал перед ним в новом обличии, в котором выглядел как благородный сеньор. Теперь вместо оборванной одежды и расколотых цоколей, он был облачён в изысканный камзол и штаны из дорогого атласа, а на его ногах пестрели замшевые туфли с позолоченными бляхами в виде бабочек-махаонов. Даже его синюшно-зелёное, изъеденное химикатами лицо приняло более приличествующий вид. От удивления Леонардо даже присвистнул.

–– Приходится выкручиваться! – понял его удивление Галеотто, садясь за накрытый яствами стол в гостиной; до его прихода его успели накрыть слуги мессере Амброджо Гурильо. – Я не пекарь, как мессере Гурильо, и не ремесленник, способный производить каждый день что-либо полезное, что могло бы быть востребованным у людей… Я – учёный! – повысил он голос. – Мой удел: исследования и опыты! А чтобы их производить, я должен выдавливать из моего покровителя, герцога Людовико Сфорца, каждое сольдо с оглядкой на свою собственную шею, чтобы этот дражайший сеньор не сделал ей мусульманского обрезания! – набожно перекрестился он. – Мне приходится изображать из себя нищего пращелыгу и показываться в таком виде перед людьми, потому что, если я выйду на улицу в приличной одежде, то герцогу об этом сразу станет известно. У него везде есть свои «глаза и уши», и тогда он перестанет ссужать меня деньгами, потому что поймёт, что у меня с материальным обеспечением всё в порядке!.. Господи, Леонардо, если б ты знал, каким кладбищенским обаянием веет от герцога Людовико! – закатив глаза, покачал головой Галеотто. – Когда я гляжу в его глаза, то вижу в них огромный и длинный ряд могил похороненного человечества протяжённостью от Всемирного Потопа до наших дней!..

Леонардо закашлялся, тогда как мессере Гурильо, Кассандра и тётушка Сидона от души рассмеялись.

–– Ты поменьше бы проповедовал ему свои опыты с Львиной кровью, – беззлобно заметил ему мессере Гурильо, – тогда бы и не видел в его глазах могил, среди которых тебе постоянно мерещится пустующая для тебя яма!

–– Тьфу! – брезгливо сплюнул в сторону Галеотто, и по его телу прошла судорога.

–– Сейчас, мессере Леонардо, сюда придёт придворный врач герцога Людовико, мессере Марко-Антонио делла Торре, имеющий свою лабораторию – студиоло в госпитале Оспедале Маджоре, – смеясь, продолжал мессере Гурильо. – Он прекрасный рассказчик, и никто другой лучше него не расскажет о том, что вытворяет мессере Галеотто на публичных выступлениях аристократической Сеньории, на глазах герцога Людовико Сфорца Моро. Как герцог терпит его и за что платит ему деньги – разорви меня дьявол! – я никак не могу понять!

–– Вот поэтому ты пекарь, и в твоих жилах вместо крови течёт закваска для теста, – с укоризной бросил ему Галеотто. – А у герцога другой взгляд на мои опыты…

–– И поэтому ты видишь в его глазах пустующую яму для себя среди могил! – не дав ему договорить, воскликнул мессере Гурильо.

Лицо Галеотто в очередной раз исказилось гримасой брезгливого ужаса, и он, не стесняясь присутствия за столом племянницы и её няни, выругался.

Судя по тому, как они вели себя и разговаривали, Леонардо понял, что Галеотто и мессере Гурильо, у которого он снимал комнаты для жилья и своей лаборатории, были большими друзьями. Они ещё не закончили смеяться, как слуга доложил о прибытии врача Марко-Антонио.

–– Проси его сюда! – отдал ему распоряжение мессере Гурильо.

Слуга удалился и меньше чем через минуту вернулся в гостиную в сопровождении невысокого, худенького, но очень элегантного молодого человека лет двадцати, жгучего брюнета с тонкими губами и немного ленивым, как будто снисходительным взглядом чёрных глаз.

–– Мессере Марко-Антонио делла Торре! – следуя светскому этикету, объявил слуга, став в дверях гостиной.

–– Прошу к столу! – жестом пригласил прибывшего гостя хозяин дома.