Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны

Параллельно Москва усилила словесное давление: в начале июня 1981 г. Политбюро, как уже было в 1968 г. с Прагой, послало свое письмо не как обычно первому секретарю, а всему Центральному комитету, что свидетельствовало о недоверии Кане и служило предупреждением ему2617. Каня был встревожен не только этим жестом, но и тем, что Брежнев несколько дней велел говорить, что его нет, когда Каня звонил. Вопрос о том, был ли Брежнев снова нездоров или намеренно хотел унизить Каню, остается открытым: «Как известно, я долго не хотел говорить с Каней, но он силой добился беседы: ежедневно звонил с пятницы по понедельник»2618. Каня поспешил подстраховаться, заявив, что они сейчас будут жестче выступать против «контрреволюции». Но Брежнев не поверил ему: «Товарищ Каня, как часто я тебе это говорил уже в начале всей этой истории»2619. За этим телефонным разговором последовали и другие в стиле давних разговоров Брежнева с Дубчеком: его интонация была по-отечески укоризненной; в то время как он обращался к Кане на ты, тот ему выкал. Брежнев потребовал, чтобы они сейчас показали «Солидарности», «что времена изменились». «Брежнев: Капитуляции больше не будет. Ты с этим согласен? Каня: Совершенно согласен. Брежнев: При этих условиях ты, Станислав, можешь твердо рассчитывать на нашу поддержку и солидарность. Каня: Я знаю, чего Вы от нас ожидаете… Мы возьмем контрреволюцию за горло»2620.

В конце концов, 14 августа 1981 г. Брежнев еще раз принял в Крыму польских товарищей2621. Перед этим он совещался там с представителями государств-членов Варшавского договора и еще раз дал отпор Чаушеску, настоятельно требовавшему действий. «Брежнев: Что ты твердишь “сделать, сделать”. У нас из-за Польши голова болит каждый день. А ты – “сделать”! Ну сделай, предложи что-нибудь»2622. Брежнев спорил с Чаушеску, но и в отношении Кани он не был дружелюбнее. Он три дня прорабатывал в Крыму материалы по Польше2623. Он сомневался в том, можно ли верить Кане2624. На сей раз чудо летнего Крыма не символизировало неофициальную, братскую, доверительную встречу. Брежнев, здоровье которого было сильно подорвано, зачитывал свои подготовленные речи, в резких выражениях говорившие о «терроре белых», на который требовалось ответить «террором красных»2625. Ярузельский предполагал, что это не была риторика Брежнева2626. К тому же Брежнев упрекал польских собеседников в том, что Советский Союз уже оказал помощь полякам на сумму в 4 млрд дол., но они, тем не менее, не могут справиться со своими проблемами2627.

Хотя «польская комиссия» летом 1981 г. из-за плохого экономического положения в любое время считалась с возможностью открытого восстания, она в качестве мер по-прежнему предлагала только маневры, экономическую поддержку и пропаганду2628. Сотрудник Брежнева Шахназаров, в то время ответственный за взаимодействие с братскими странами и также входивший в «польскую комиссию», в своем отчете о ситуации лаконично констатировал, что в истории социалистического движения неоднократно возникали кризисы, которые потом каким-то образом преодолевались2629. У Брежнева окончательно пропала охота продолжать контакты с Каней, когда в начале сентября он прочитал «Воззвание к народам Восточной Европы», выпущенное «Солидарностью», что было в его глазах призывом к бунту и хаосу. Генсек заявил в Политбюро, что больше не желает говорить по телефону с Каней. Политбюро было бессильно и приняло решение об использовании в качестве контрмер только контрпропаганду2630.

Кадровые перемены

В середине сентября Хонеккер давил на Брежнева, чтобы покончить с пробуксовкой кадрового вопроса: страны-участницы Варшавского договора должны призвать Каню к отставке2631. Действительно, 18 октября Каня ушел в отставку, но Ярузельского, сменившего его, Брежнев к этому времени больше не считал способным на осуществление поворота: «Я не думаю, что товарищ Ярузельский предпримет нечто конструктивное. Мне представляется, что он недостаточно мужествен»2632. Ярузельский полагал, что снова чувствует симпатию, которую Брежнев проявил к нему, когда он в октябре принял руководство партией. Брежнев не только послал ему приветственную телеграмму, но и звонил2633. Он обращался к Ярузельскому на ты, как раньше к Кане, в то время как Ярузельский называл Брежнева на вы и услужливо заверял, что без его поддержки не взял бы на себя эту ответственность. «Брежнев: Вы примете сейчас правильные кадровые решения и обо всем проинформируете Москву»2634. Хотя Брежнев формулировал только в очень общем виде, что сейчас наконец ожидаются решительные меры против «контрреволюции», и за это сразу дважды пожелал «хорошего здоровья и успеха»2635, Ярузельский полагал, что слышит однозначное предупреждение: «Мы не бросим Польшу в беде»2636.