Леонид Гайдай

У него были любимые артисты, даже много любимых. Но не было любимчиков. Зримых предпочтений он не отдавал никому и не позволял, чтобы одним было можно то, что другим нельзя. А сам он мог иногда прийти в гнев, хлопнуть дверью — но вспыхивал он ненадолго. И никогда никого не оскорбил, не унизил, не «сломал».

Лично меня с ним связывали несколько странные отношения. Мы не дружили домами, не засиживались друг у друга в гостях. Он вообще по натуре был одиночка, всегда держался особняком. Не любил фестивали, не сидел в президиуме. Даже на премьерах своих фильмов часто просил меня или кого-нибудь еще сказать вместо него несколько слов. Но работать с ним было одно удовольствие. И когда я слышал в трубке его приветствие, звучащее, как пароль: «Добрый вечер, здрасьте!» — я уже знал, что он что-то задумал и хочет пригласить меня»^{178}.

Итак, 6 июня 1972 года худсовет ЭТО утвердил исполнителей главных ролей в будущей картине. Но начались съемки только 26 августа.

Первые съемочные дни прошли в Ростове Великом — одном из древнейших русских городов. Именно Ростовский кремль (он же Митрополичий двор) — бывшая резиденция главы Ростовской епархии — изображает в фильме Московский Кремль. Но, как мы все помним, натурных съемок в картине не так уж много (пожалуй, это вообще самый «павильонный» фильм Гайдая). На Митрополичьем дворе снимались сцены погони и шествия войска. Основное действие в «древнерусской» части фильма протекает в царских палатах — и это уже декорации, возведенные на «Мосфильме».

В сентябре проводились натурные съемки в Москве — для «современной» части картины. Их предстояло сделать еще меньше: пробег Шурика по магазинам в поисках транзисторов, проезд по улицам машины скорой помощи и милицейской легковушки, звонки из телефонной будки, а также панорамы города, открывающиеся царю с балкона («Лепота!»).

И уже после этого начались основные — павильонные — съемки. На «Мосфильме» воздвигли целых 16 объектов — десять «современных» и шесть «древнерусских». В начале октября стали снимать сцены, происходящие в квартире Шурика Тимофеева (поскольку на роль был всё-таки утвержден Демьяненко, от персонажа само собой отпало булгаковское имя Николай). В январе 1973 года были закончены последние съемки эпизодов в царских палатах, и Гайдай приступил к монтажу ленты.

Двенадцатого апреля готовая картина «Иван Васильевич меняет профессию» была сдана генеральной дирекции «Мосфильма». Особенно придираться к создателям фильма начальство не стало, но на нескольких поправках цензоры всё же настояли. Иван Фролов вспоминал:

«В разговоре с Гайдаем я заметил, что сатирический градус в «Иване Васильевиче» гораздо выше, чем в предыдущей экранизации. Видимо, фильм приняли без поправок.

Режиссер возразил, что так не бывает! И привел конкретные примеры. В сцене приема шведского посла активист ЖЭКа Бунша, которого царедворцы приняли за царя, растерянно молчит. Милославский говорит ему: «Не молчи, как истукан, ответь хоть что-нибудь». Бунша говорил: «Мир и дружба». Сказали, что эти слова не пойдут. Пришлось переделать. Бунша стал отвечать: «Гитлер капут!» Гайдай считает, что стало лучше.

Потом Бунша, войдя в роль Грозного, спрашивает: «За чей счет банкет? Кто оплачивает это обилие?» «Народ, ваше величество», — отвечали ему. Ф. Ермаш просил слово «народ» исключить. Стали отвечать: «Во всяком случае, не мы». Стало хуже.

Потом были такие слова Ивана Васильевича: «Что за репертуар у вас? Соберите завтра творческую интеллигенцию. Я вами займусь». Не понравилось про творческую интеллигенцию. Пришлось совсем убрать… Ну, кое-что еще по мелочам»^{179}.

(Упоминаемый в тексте Фролова Филипп Ермаш был председателем Госкино СССР с 1972 по 1986 год. Возможно, он больше благоволил к Гайдаю, чем предыдущий председатель Алексей Романов. Впрочем, судьба одной картины, снятой Гайдаем при Ермаше («Инкогнито из Петербурга»), всё-таки окажется печальной. А с «Иваном Васильевичем…» действительно всё сложилось почти идеальным образом.)

В июне фильму присудили первую категорию, и 21 сентября он благополучно вышел в самый широкий прокат. В тот год картину посмотрели 60,7 миллиона зрителей. В этом отношении она намного превзошла результат предыдущей гайдаевской работы — «12 стульев». Хотя до кассовых рекордов «Бриллиантовой руки» и «Кавказской пленницы» фильму было далеко, «Иван Васильевич…» всё же навсегда занял очень почетное семнадцатое место в перечне лидеров за всю историю советского кинопроката.