Леонид Красин. Красный лорд

Немалая часть этих денег уходила на помощь семье: наслушавшись рассказов Леонида, его младший брат Александр годом ранее отправился учиться в Технологический институт, и ему требовались деньги. Антонина Григорьевна серьезно заболела, врачи советовали ей сменить климат на более теплый. Сестру Софью гимназический священник обвинил в антирелигиозных настроениях, что могло закрыть ей дорогу к дальнейшему образованию — ей тоже было лучше перебраться в Центральную Россию. Осенью 1896 года Красин отправил мать, сестру и младшего брата Бориса в Москву, куда после Воронежа переехал Герман. Отец пока оставался с ним — Леонид думал, что пробудет в Иркутске до окончания срока ссылки, но по представлению генерал-губернатора министр внутренних дел сократил этот срок на год, до апреля 1897-го.

* * *

Помимо работы, Красин занимался другой деятельностью, неизвестной властям, — налаживал контакты с политическими ссыльными, которые жили в Иркутске или проезжали через него. Уже много лет здесь проживали народовольцы, «чернопередельцы», польские повстанцы и совсем уже забытые бунтари 1860-х годов. Отношения между ними были типичными для замкнутого сообщества очень разных людей: постоянные споры и интриги, подогретые личной враждой. Молодой инженер, так непохожий на привычный типаж революционера, вызвал у них любопытство, смешанное с подозрением. Один из ссыльных, поляк Феликс Кон, вспоминал: «Я на основании этих отзывов заочно создал себе мнение о нем как о мягкотелом, сдающем позиции при первом же натиске. Вскоре я убедился, что дело обстоит как раз наоборот.

Мы встретились на одном из вечеров у Ивана Ивановича Попова, тогдашнего редактора „Восточного обозрения“. Он прежде всего обращал на себя внимание своей красивой внешностью. Стройный брюнет, с молодой еще растительностью на лице, с умными, но вместе с тем как бы светящимися глазами, он сразу располагал к себе…

Начался обычный спор. Первенствовал в нем Сергей Филиппович Ковалик, так прямо и заявлявший, что после Чернышевского ему нечего и некого более читать, „никакой Маркс“ ему ничего нового не скажет. Леонид Борисович вмешался в спор. Публика насторожилась. Он мало этим смущался. Он четко парировал удары, точно формулировал свои взгляды. Еще совершенно молодой, он тем не менее в споре проявлял большое знакомство с историей революционного движения в России и устанавливал преемственную связь социал-демократии с предшествующим ей движением. „Обаятельный юноша… Старого типа… Теперь мало таких“. Таковы были отзывы после первых его дебютов». По словам Кона, Красин «завоевал целый круг прозелитов марксизма и среди рабочих, и среди учащейся молодежи».

^{Члены Петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса. [РГАСПИ]}

Ему пришлось проповедовать новое революционное учение практически в одиночку: те марксисты, что волею судеб оказывались в городе, скоро покидали его, отправляясь на каторгу или в ссылку. На него тяжело повлияла встреча по пути в Иркутск с бывшим соратником по брусневскому кружку В. Голубевым, «дядей Сеней», который уже возвращался из ссылки. По словам Красина, в Сибири он отошел от марксизма и «возвращался в Россию с какими-то непонятными якобинскими взглядами, от которых он сам вскоре отказался в пользу еще более умеренной программы». Его попытка во время краткой встречи «вразумить» Голубева ни к чему не привела, как и дискуссии с иркутскими народниками, стойко державшимися своих убеждений.

Несмотря на идейные разногласия, Красин старался через Красный Крест организовать всевозможную помощь ссыльным революционерам любого толка — особенно тем, кто через Иркутск следовал в самые глухие районы Сибири. Соломон пишет: «Красин и здесь нес посильную службу революции, работая в запретной для того времени организации „Красного Креста“, помогавшей политическим ссыльным и заключенным. И на этом поприще он развил значительную энергию, проявляя часто незаурядную смелость. Он собирал много денег для Кр. Кр., в котором в скором времени был избран в кассиры, и являлся по существу почти единственным практическим его деятелем. Он находился в связи с пересыльной тюрьмой, и ни один этап не проходил без того, чтобы Красин не встретил его и не помог ссыльным деньгами, вещами, провизией, советами и разными хлопотами».