Леонтоподиум. Книга I-II

Я вырезал ее на животе за несколько часов до всего этого бардака. Сама стрекоза была на правом боку, но одно из крыльев тянулось вверх аж к седьмому ребру. Рисуя свои знаки, Тритрети опрометчиво не придал этому значения, а крыло тем не менее вписало лишнюю дугу в его узор, открыв для меня небольшую, но все же лазейку.

Я уже опробовал ее — большого пространства для маневра она мне не давала, но я вполне мог передвигаться почти по всему зданию, где находилось мое тело. Путешествия вне тела никогда не относились к моим талантам, но азы этого навыка мне известны. Принцип в том, чтобы разорвать связь между своим телом и сознанием — это позволит сознанию на некоторое время избавиться от ограничений, навязанных физическим телом.

Некоторые жители Леонтоподиума, как, например, Майя, могут без усилий находиться в таком состоянии сколь угодно долго и даже создавать астральные тела, способные взаимодействовать с физическими телами других, я же, собрав в кулак все силы, способен на несколько часов стать наблюдателем. Еще могу, совсем уж поднапрягшись, привидеться тем, кто умеет видеть.

Глеб умеет. Я на него очень рассчитываю. Он ведь сказал Риде, где я. Хотя было бы верхом глупости не понимать, что он сделал это не для меня, а для Риды. И все же Глеб мне брат. В большей степени, чем любой другой принц Леонтоподиума. Обижаться на него за то, что он приволок меня сюда, глупо, Глеб всего лишь послушное орудие Тритрети. По большому счету я сам виноват, что так глупо попался, — задержался на одном месте слишком надолго.

Так что, оторвавшись от распластанного на столе тела, я принялся изучать свою тюрьму. Я так понял, это и есть тот самый институт крови — оплот и цитадель Тритрети. Он очень серьезно тут окопался — комплекс института окружен барьерами, и похожими, и нет на те, что у нас в Леонтоподиуме. Мне не хотелось думать, откуда у Тритрети такие специфические силы, ответ был слишком очевиден и слишком неприятен.

Даже если я смогу освободиться, мне самостоятельно не пройти сквозь барьеры. Придется ждать Риду. От принцесс Леонтоподиума барьеры полностью защитить не могли — для защиты от них у Тритрети был мирный договор с Леонтоподиумом.

Я осмотрел коридоры и лаборатории, заглянул во все залитые белым светом комнаты. Самым интересным помещением был подвал — там находилась личная лаборатория Тритрети, а за ней таинственное запертое помещение, в которое я так и не смог заглянуть. Сам Тритрети проживал здесь же, в этом корпусе НИИ, под его комнаты был отведен весь верхний этаж.

В институте было много людей, привязанных к столам, как я, но таких, как я, — только Глеб. Его 480 секунд свободы от света не давали мне покоя. Надо попробовать связаться с ним.

Я нашел и комнату Глеба. Жизнь у моего брата, мягко говоря, унылая.

Да и сказать, что Глеб живет в этой своей комнате, пожалуй, не совсем правильно, он там, скорее, хранится. В обстановке нет ничего, что хоть как-то намекало бы на индивидуальность ее обитателя — никаких личных вещей: постель, заправленная серым покрывалом, пустая прикроватная тумбочка, серые шторы на окне, практически пустой шкаф, заполненный едва ли на четверть одинаковыми комплектами одежды и обуви на каждый сезон, стандартные гигиенические принадлежности в душевой — и все.

Ни стола, ни полок с книгами или сувенирами, никаких картин или плакатов на голых стенах, даже никакой техники. Только какая-то кнопка на стене у изголовья кровати. И все это заливает белый свет, не гаснущий ни на секунду.

Глеба в его комнате, как и во всем институте, не оказалось. Вероятно, хозяин отправил его куда-то. Не знаю и знать не хочу, какие поручения мой брат выполняет для Тритрети, но думаю, что нечто сходное с тем, что я раньше делал для Рады. Мы с Глебом очень похожи по характеристикам, так что и используют нас, скорее всего, одинаково.

Мне пришлось долго ждать Глеба, он вернулся в свое серое жилище к трем часам ночи. Удастся ли мне поговорить с ним? А что, если он уже использовал сегодня свои восемь минут? Я ждал, надеясь, что он не засечет меня раньше времени.

Глеб нажал на ту самую таинственную кнопку, и в его дверь почти сразу постучали. На пороге появилась медсестра — строгая женщина лет пятидесяти. Судя по всему, она приходит к Глебу регулярно. Они даже не поздоровались друг с другом, я как будто немое кино смотрел: медсестра поставила принесенный с собой поднос на тумбочку, Глеб равнодушно снял футболку и позволил ей сделать ему укол в позвоночник. Я таких длинных игл никогда не видел — сантиметров десять. Зачем ему вообще уколы? Насколько я знаю, у Глеба иммунитет к любым болезням.