Леопард охотится в темноте

Постепенно его глаза привыкли, и он увидел их, мгновенно ощутив жуткий страх за жену и детей. Их было трое, в синих джинсах и джинсовых куртках. Каждый был вооружен автоматом «АК-47». Каждый направлял оружие на них. Найджел быстро оглянулся. Он понял, что непрошеных гостей было больше. Они вышли из ночи, Джосая и рабочие в страхе сжались под дулами их автоматов.

Найджел подумал о стальном оружейном шкафе, потом вспомнил, что оружия там не было. После войны одним из первых законов нового правительства был закон о сдаче белыми фермерами оружия. Потом он понял, что это не имело значения. Ему все равно не добежать до шкафа.

– Папочка, кто это? – спросила Элис тихим от страха голосом. Она знала, конечно, потому что не могла не помнить войну.

– Смелее, любимые мои, – попытался подбодрить их Найджел. Хелен прижалась к нему, все еще держа Стефани на руках.

Ствол автомата ткнулся ему в спину. Кто-то заломил ему руки за спину и связал их. Они использовали оцинкованную проволоку, которая врезалась в кожу. Потом они вырвали Стефани из объятий матери и опустили ее на землю. Она покачивалась, не проснувшись окончательно, продолжала сосать палец и мигать, как совенок, огромными глазами от света фонаря. Они связали руки Хелен. Она застонала, когда проволока впилась в кожу, потом прикусила губу. Двое из них связали проволокой руки детей.

– Они – совсем дети, – сказал Найджел на синдебеле. – Не связывайте их, не причиняйте им боль, прошу вас.

– Замолчи, белый шакал, – ответил один из них на том же языке и опустился на колено позади Стефани.

– Папочка, мне больно, – заплакала она. – Он делает мне больно, заставь его остановиться.

– Ты должна быть храброй, – ненавидя себя за глупые слова и беспомощность, произнес Найджел. – Ты уже большая.

Другой чернокожий подошел к Элис.

– Я не буду плакать, – пообещала она. – Я буду храброй.

– Ты просто молодец, – похвалил он ее, глядя, как ей связывают руки за спиной.

– Вперед! – приказал человек с фонарем, который явно был лидером группы, и подогнал детей стволом автомата, заставляя подняться по ступенькам террасы.

Стефани споткнулась и упала. Она не могла подняться из-за связанных за спиной рук и беспомощно извивалась на полу.

– Ублюдки, – прошептал Найджел. – Грязные уб-людки.

Один из них схватил девочку за волосы и поднял ее на ноги. Рыдая и спотыкаясь, она подошла к стоявшей у стены сестре.

– Не будь ребенком, Стефи, – сказала Элис. – Это такая игра. – Но ее голос дрожал от страха, а огромные глаза наполнялись слезами.

Они поставили Найджела и Хелен рядом с девочками и направляли луч фонаря на их лица, чтобы они не видели, что происходит во дворе.

– Почему вы так поступаете с нами? – спросил Найджел. – Война кончилась. Мы не сделали вам ничего плохого.

Он не услышал никакого ответа, ослепительный луч фонаря продолжал освещать их бледные лица. Стефани, не выдержав, разрыдалась. Потом он услышал в темноте другие голоса, испуганные голоса многих людей, голоса женщин и детей.

– Они привели всех наших людей, – едва слышно произнесла Хелен. – Как во время войны. Они собираются казнить нас.

Она говорила так, чтобы ее не слышали дочери. Найджел промолчал. Она знал, что она права.

– Жаль, я слишком редко говорил, как сильно я люблю тебя, – сказал он.

– Все в порядке, – ответила она. – Я это и так знаю.

За ослепительным пятном фонаря они могли разглядеть огромную темную толпу матабелов, которых согнали из поселка. Потом раздался громкий голос лидера, говорившего на синдебеле.

– Это – белые шакалы, которые присосались к принадлежащей матабелам земле. Это – белые отбросы, действующие заодно с убийцами машонами, поедателями грязи в Хараре, заклятыми врагами детей Лобенгулы…

Оратор постепенно доводил себя до убийственной ярости. Найджел заметил, что охранявшие их люди уже начали раскачиваться и что-то бормотать, постепенно впадая в исступление, причины для которого никогда не существовало. У матабелов существовало определение такого состояния – божественное безумие. Когда королем был Мзиликази, жертвами этого безумия стали более миллиона людей.

– Эти белые поедатели дерьма машонов – предатели, посадившие в лагерь смерти отца нашего народа Тунгату Зебива! – закричал лидер.

– Обнимаю вас, дорогие мои, – прошептал Найджел.

Он никогда не говорил ничего подобного, и Хелен заплакала от этих слов, а не от страха. Она пыталась сдержать слезы, но они катились по щекам и капали на землю с подбородка.

– Что мы должны с ними сделать? – истошно завопил оратор.

– Убить их! – закричал один из его людей, но жители поселка по-прежнему стояли молча.

– Что мы должны с ними сделать? – повторил вопрос лидер.

На этот раз он спрыгнул с террасы и прокричал его прямо в лица замерших матабелов.

– Что мы должны с ними сделать? – На этот раз вопрос сопровождали удары прикладами по черным телам крестьян.

– Что мы должны с ними сделать? – Тот же самый вопрос был задан в четвертый раз.

– Убить их? – раздался чей-то испуганный голос, и снова донеслись удары прикладами.

– Убить их! – толпа подхватила крик.

– Убить их!