Леопард за стеклом

– Я куплю тебе красного ситца, когда буду в городе! – пытался ее умаслить отец.

– Не хочу! – отозвалась она упрямо. – Я с тобой вообще не разговариваю, слова тебе больше не скажу. – И она повернулась к нам: – Пойдемте, девочки.

– Артула, я рыбку пожарю. Возвращайся, золотце, скорее, пообедаем! – крикнул ей кир Андонис, когда мы уже порядочно отошли.

– Я ни кусочка больше не съем, никогда в жизни! – завопила она так, чтобы он услышал.

На самом деле Артеми очень любит своего отца, пусть даже разговаривает с ним иногда так резко. Ах, вот бы и мы могли хоть разочек сказать тете Деспине или папе: «Ни за что на свете не буду с тобой разговаривать…»

Втроем мы отправились на пляж, вот только не было у нас никакого настроения. Даже Пипицу-большие неприятности закапывать бы не стали, пусть бы нам и позволили. Но мы злились на Никоса за то, что он не разрешил нам закопать ее вчера, да еще и дулись, что он уехал на рассвете, ни с кем не попрощавшись. Правильно тетя Деспина говорит: прямо как вор сбежал.

Вскоре мы увидели Нолиса: он мчался к нам со всей скоростью, на какую был способен, и так запыхался, что сначала даже не мог заговорить толком.

– Я вас обыскался, – проговорил он наконец. – Стаматина за вами послала.

– Да что она от нас не отвяжется! – возмутилась Мирто. – Мало того, что не разбудила нас утром, так вот еще…

– Нет, Мелия, – повернулся Нолис ко мне. – Вы должны пойти. Она сказала, чтобы вы и нас с Артеми взяли.

– А что, ей трудно было сказать нам это с утра? – продолжала кипятиться Мирто.

– Да ладно, пойдем уже, – фыркнула Артеми. – А то мы так заняты, можно подумать!

Стаматина нашлась в кухне. Увидев нас, она кивнула, чтобы мы не шумели.

– У вашей тети голова болит, так что она у себя в комнате заперлась. И сказала: «И чтоб ни звука у меня!»

– Ты это хотела нам сказать? – холодно поинтересовалась Мирто.

Стаматина не ответила, только сунула руку в карман фартука, вытащила сложенную вчетверо бумажку, подала Мирто и велела прочесть.

Мирто прочла вслух:

«Вечером поищите за камешком, прямо позади трона. Найдете мидии, откройте их. Леопард».

Мне показалось, что у меня сейчас сердце выпрыгнет из груди, и я перепугалась.

– Я нашла это в одной из кастрюль, – сказала Стаматина, увидев, что мы переглядываемся, как деревенские дурачки. – Открываю крышку, чтобы за готовку взяться, смотрю, а она тут как тут, лежит на самом дне.

Мы все, конечно, знали, что истории про леопарда – выдумки. Но когда Никос рассказывал их, нет-нет да и мелькала мысль: «А вдруг все это правда?» И вот, пожалуйста, теперь еще и письмо от самого леопарда – в кастрюле Стаматины.

– Ну и что вы теперь будете делать? – спросила Стаматина и, странное дело, хитро-хитро на нас смотрит. – Пойдете?

– Побежим. Правда, ребята? – тут же отозвался Нолис.

Бедный Нолис. Он, наверное, больше всех нас горюет из-за того, что Никос уехал. И не только из-за того, что тот не взял его с собой в Афины, но и потому, что каждый раз, когда Никос приезжает на остров, он частенько вечерами навещает отца Нолиса и сидит с ним рядом, причем отец Нолиса никогда ни с кем не разговаривает, а вот с Никосом болтает часами и смотрит уже не только на море. Никос даже не раз брал с собой гитару – играл, а Нолис с отцом пели.

В такие минуты я не боюсь отца Нолиса. Он смеется и становится совсем другим человеком. Настолько, что мне кажется, будто сейчас он отбросит костыли и побежит бегом.

– Встречаемся в четыре, – сказал Нолис и взглянул на большие часы у себя на запястье.

Часы Никоса! Он подарил их Нолису перед отъездом!

– Ну так что, вы идете? – снова поинтересовалась Стаматина и, не дожидаясь ответа, забросала нас указаниями: идите вчетвером, малышню с собой не берите. Одиссеаса и Авги, значит. О Пипице, само собой разумеется, даже речи быть не может!

– Смотрите, чтобы вас не приметил кто из взрослых. Никому ни звука о леопарде и его письме. Слышали, что губернатор сказал? Узнаем о леопарде, и тогда…

– Никто ничего не узнает, – отрезал Нолис.

– Поклянитесь.

– Слово чести, – хором сказали мы.

Подумать только: мы пойдем к скалам и увидим леопарда, живого, и он ждет нас, поглядывая вокруг голубым глазом. А если черным?..

До вечера было еще далеко. Артеми потащила нас с Мирто в сторону, чтобы пошептаться:

– Слушайте, девчонки! Можно мне у вас пообедать сегодня? А то я ж папаше сказала, что в жизни больше есть не буду, а у меня совсем брюхо подвело!

– Я спрошу у Стаматины, – прошептала Мирто, – раз тетя Деспина больна.

– Тогда спроси и про Нолиса, – сказала я потихоньку.

Стаматину долго уговаривать не пришлось.

– У нас полпротивня горошка с картошкой осталось со вчерашнего дня. Ни у кого нет аппетита. Дедушка уехал в город. Госпожа больна. Я вам накрою здесь, в кухне, чтобы вы не беспокоили ее своей болтовней.

Мы набросились на нее и давай целовать:

– Ты такая хорошая-прехорошая, Стаматина!

– Ну прямо! – довольно промурлыкала она. – Можно подумать, от своих щедрот вас кормлю.