Лепестки Белладонны

Мира вновь глянула на телохранителя: бугай состроил унылую гримасу и опустил плечи. Может, Кит отвлек бы Элизабет, раз она ему так понравилась? А Мира провела бы больше времени с Джеком. Но она не успела осуществить коварный план и попросить телохранителя остаться.

На порог вышел Джек:

– Чего стоим?! Курица в духовке!

Он обнял жену за плечи.

Глядя на это зрелище, Мира захотела исчезнуть, а идея стать свидетелем семейной идиллии показалась до смешного глупой. «Ну, убедилась, что он счастлив? Идиотка. Надеешься, он променяет свою жизнь на тебя? Всего лишь на тебя…»

– Белладонна, добрый вечер.

Джек говорил медленно, словно подбирал слова. Он кивнул в ее сторону, и внутри Эльмиры птицей забился трепет. Когда Джек смотрел на нее, Мира теряла способность думать. Но, выдохнув, вспомнила, что сегодня она – Белладонна. По крайней мере, внешне. Уверенная девушка с прямыми белыми волосами и ярким макияжем.

Собрав по кирпичикам самообладание, она ответила:

– Добрый, добрый. Как и вчерашнее утро.

Они молча уставились друг на друга, позабыв о присутствующих. Мире хотелось, чтобы Джек смутился, начал оправдываться, но нет. Вероятно, Элизабет в курсе встречи звезды и боксера. Безупречные отношения! Подавив желание выругаться, Мира впилась глазами в Джека. Говорят, кто первый отводит взгляд, тот покоряется. И Мира всегда смотрела на собеседника до тех пор, пока он не сдавался. Льюис же оказался крепким орешком – зрительный контакт прервался из-за звонкого голоса мальчишки:

– Белладонна!!! Пришла-а-а-а!!! – зазвучало из глубины дома.

А следом за возгласом Джонни крик-плач Питера.

– Извините, – смущенно улыбнулась Элизабет и, выпутавшись из объятий мужа, добавила: – Проходи, Белладонна. – Миссис Льюис вернулась в дом, чтобы успокоить ревущего сына.

«Старшего или младшего?» – с доброй усмешкой подумала Мира.

– Проходи, – вторил Джек. – А ты? – обратился к Киту.

– Нет, я ухожу, – сказал телохранитель. – Хорошо вам провести время! – Будто он для певицы брат: привез-увез, удивительно, что в макушку не поцеловал.

Мира усмехнулась:

– Пока-пока!

Кит направился к машине, и Мира перестала смотреть в его сторону. Взгляд серых глаз был прикован к Джеку, их зрительный контакт прервали, поэтому она без стыда любовалась его профилем. Джек смотрел, как телохранитель Белладонны уезжает, и зеленые глаза сверкали в свете уличных фонарей. Гул мотора становился дальше, вскоре спальный район погрузился в тишину, останавливая миг, когда они вновь остались наедине. Согреваясь присутствием Джека, Эльмира наблюдала: ветер пробирался под его рубашку, слегка приподнимая ткань, показывая загорелую кожу ключиц у воротника и полоску темных волос у нижнего края рубашки, над ремнем. Приятно и больно смотреть, но не сметь коснуться. Чувствовать тепло благодарности и горечь невозможности.

Мира протиснулась в дверной проем, задев Льюиса плечом. Кожу обожгло сквозь джинсовую ткань. Вот бы прильнуть, обнять… Горло сжалось от невысказанной любви. Но безразличие к ней Джека закинуло подобные мысли вглубь сознания – там им и место.

Он прикрыл входную дверь:

– Без глупостей, пожалуйста.

– Если хотите повторять при мне одну и ту же фразу, выберите что-нибудь из комплиментов, – сострила Мира. – Я здесь не ради вас, а ради поклонника. – Ей хотелось верить, что ложь звучала правдиво.

– Белладонна-а-а-а! – из комнаты со всех ног несся подросток.

Джонни был вылитым Джеком в юности, только глаза карие, будто в зеленый цвет подмешали темную краску. У Джонни такая же кривоватая улыбка и густые брови. Но после встречи с Элизабет Мира не могла не отметить, сколько в Джонни от матери: темные волосы кудрявились сильнее, чем у Джека, а черты лица обладали миловидной аккуратностью. Вряд ли бы Джонни повторил судьбу отца и стал боксером, а моделью или кинозвездой – вполне.

– Привет. – Мира улыбнулась. – Я рада прийти к тебе в гости. Покажешь свою комнату? – Она предложила это вовсе не из любопытства. Сердце больно ударялось о ребра, а легкие сдавило от нехватки воздуха. Мире явно требовалась передышка.

Джонни оторопело закивал и потащил рок-звезду на второй этаж. Пальцы подростка были тонкими, холодными, липкими. Мира ненавидела чужие прикосновения (если не давала на них согласие), но в данном случае готова терпеть, лишь бы скорее оказаться за закрытой дверью.

В комнате пахло чипсами с беконом и кондиционером для белья. Кровать застелена, на столе ни пылинки – видно, ждали гостей. Мира улыбнулась, готовая поспорить, что обычно помещение выглядело не столь аккуратно. Она прошлась по комнате, рассматривая свои портреты: плакаты на стенах, журналы на тумбочке, обложки дисков на полке. Внутри Миры трепетала благодарность, а на фоне мелькала жалость. Сколько сил и времени он тратит на чувства… чувства, которые никогда не обретут взаимность. Наверное, узнай Джек десять лет назад о Мире, в его глазах она выглядела бы так же. Помешанная. Наивная.

Остановившись напротив постера над кроватью, Эльмира долго всматривалась в свои глаза и наконец пробормотала:

– Не растворяйся в людях, Джонни, они всегда уходят.