Лепестки на волнах

Блад не удивился, узнав Тень: чутье и прежде подсказывало, что им придется сойтись в поединке. Дон Мигель де Эспиноса своей надменностью и неподвижностью напоминал статую, а вот третий, молодой человек лет двадцати, не скрывалзлобы. Дон Эстебан. Питер помнил об юноше, когда-то поклявшимся отомстить за смерть отца, но надеялся, что обойдется без его присутствия. Не обошлось – и это сильно осложняло ситуацию. Ну да так тому и быть.

…Арабелла смотрела на идущего к ним неторопливой легкой походкой темноволосого человека в белой рубашке и узких черных штанах. И по мере того как он приближался, яркие камешки воспоминаний начинали складываться в разноцветную мозаику. Прошлое открывалось ей, и это было настолько ошеломляюще… и чудесно, что она больше ни о чем не думала.

Негромко вскрикнув, она вскочила на ноги. Де Эспиноса вышел из своей мраморной неподвижности и оглянулся на пленницу. Он нахмурился и, указывая на нее рукой, что-то тихо сказал стоящему рядом Тени. Тот кивнул и сделал шаг в сторону Арабеллы. Однако приказ запоздал, люди дона Мигеля, не ожидавшие ничего подобного, также не успели задержать молодую женщину – не чувствуя под собой ног, она уже бежала к самому дорогому для нее человеку. Тогда Тень быстрым движением выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок, целясь в нее.

…Де Эспиноса был настолько поглощен видом Питера Блада, побежденного, сдающегося ему, что совсем позабыл о пленнице. Крик Арабеллы вернул его в реальность.

– Придержи ее, – приказал он Тени.

Не успел генуэзец сделать и пары шагов, как Арабелла бросилась к Бладу, нарушая тем самым все планы дона Мигеля, и тот выругался сквозь зубы. В руке Тени неведомо как появился пистолет. Дон Мигель похолодел. Не задумываясь, даже не вполне осознавая своего действия, он метнулся к наемнику и с силой ударил его по руке.

– Я не сказал – убей ее! – в ярости прошипел он.

Мысль о том, что Арабелла могла бы быть уже мертва, приводила его в содрогание.

…Питер заметил, что Тень навел пистолет на Арабеллу, и прыгнул вперед, протягивая руку, в попытке оттолкнуть ее, и с ужасом понимая, что не успеет. К его изумлению, вмешался де Эспиноса, выбив пистолет у генуэзца. А в следующий миг нежные руки жены обвились вокруг его шеи, и он наконец-то смог прижать ее к себе. Его сердце готово было разорваться от тоски и нежности.

– Ты… это ты… Питер… ты пришел, – как в бреду шептала она.

Блад жадно вглядывался в лицо Арабеллы, с беспокойством отмечая ее восковую бледность и странный, блуждающий взгляд.

– Арабелла, разве ты сомневалось в этом? Дорогая, ты больна? Что с тобой?

– Я была больна… но все прошло… Все уже закончилось, да?

Ах, как Питеру хотелось, чтобы это и в самом деле было так!

– Капитан Блад! – раздался глухой голос де Эспиносы. – Можете мне не верить, но я рад видеть вас.

Блад глянул поверх головы прижавшейся к нему Арабеллы на испанца. Нельзя, чтобы чувства взяли сейчас вверх, и поэтому он с ноткой иронии в голосе ответил:

– Не могу разделить вашу радость, дон Мигель. И прежде всего из-за вас. Вы так и не вняли совету не искать больше встречи со мной. Я приношу вам неудачу, господин адмирал.

Де Эспиноса даже задохнулся от невероятной дерзости человека, которого считал проигравшим.

– Вам ли судить о неудаче! – проскрежетал он. – Но у нас еще будет время… побеседовать об этом. Сейчас мой человек проводит миссис Блад до шлюпки, а вам я предлагаю проследовать за мной…

– Что вы такое говорите, дон Мигель? – Арабелла, с тревогой слушавшая этот обмен любезностями, переводила взгляд с одного мужчины на другого: – Почему я должна идти без тебя, Питер? Разве речь не идет выкупе?

– Вопрос в том, что понимать под выкупом, миссис Блад! – де Эспиноса хрипло рассмеялся, действительно ощущая себя одержимым: жажда мести и невозможная, недопустимая страсть раздирали его душу на части.

– У нас остались неразрешенными некоторые разногласия, дорогая, – сказал Блад, осторожно отстраняя Арабеллу от себя.

– Я никуда не пойду! – Сбывались худшие ее подозрения, и Арабелла снова почувствовала себя тонущей в трясине: – Разногласия могут быть улажены, ведь так?

– И в самом деле, почему бы нам не решить все в честном поединке? – небрежно осведомился Блад.

– Дядя! – предостерегающе воскликнул подошедший Эстебан.

– Честный поединок для презренного пирата? Никогда! – де Эспиноса больше не сдерживался. – Тебе незнакомо само понятие чести!

В холодных синих глазах Блада появилась насмешка:

– А что известно о чести вам? И много ли чести в том, чтобы, ложно обвиняя женщину в колдовстве, угрожать ей инквизицией?

– Питер, о ком ты? – недоуменно спросила Арабелла.

– О вас, миссис Блад, о ком же еще, – ядовито вставил Эстебан.

– Арабелла, дон Мигель любезно уведомил меня, что передаст тебя в руки инквизиции для суда, если я не сдамся ему. Ты не знала этого?

Арабелла растерянно посмотрела на испанца, в глазах которого зажёгся мрачный огонь.

– Я выполню свой долг и совершу благое дело для Испании, казнив тебя, проклятый пират!