Лепестки на волнах

Заложив руки за голову, Блад лежал в койке, которую он подвесил в кают-компании, и слушал поскрипывание пола под ногами жены, доносящееся через тонкую переборку. Собственные слова жгли его раскаленным железом. Все шло не так, катилось бешеным потоком с горы. Узнав, что Арабелла жива, он запрещал себе представлять их встречу: слишком малы были шансы, что он уцелеет. Ему повезло – в очередной раз. И первое, что он сделал – бросил жене чудовищные упреки. Ей, еще не пришедшей в себя после плена!

Он не был готов к вопросу Арабеллы, хотя было нетрудно догадаться, что дон Мигель не преминет поделиться с ней обстоятельствами смерти своего брата. Ревность и обида – плохие советчики, а он поддался им и потерял голову. Блад снова и снова прокручивал сцену, разыгравшуюся на берегу, и их сегодняшний разговор.

Что произошло между его женой и доном Мигелем? Прямота и искренность Арабеллы ставила в тупик многих мужчин и в том числе самого Питера. В ней нет ни хитрости, ни кокетства. Арабелла – и супружеская измена?! Он сдавленно застонал, это просто не укладывалось у него в голове! Ведь она кинулась к нему, невзирая на пистолет Тени, направленный на нее!

И разве она виновата, что «Пегас» потерпел крушение, а дон Мигель обнаружил ее на бриге? Кто знает, что ей пришлось вынести. Сегодня в какой-то момент ему показалось, что Арабелла хотела что-то сказать, но его беспощадный напор оттолкнул ее и вызвал лишь гнев. Он не заметил следов насилия на ее теле. Но какому насилию могла подвергаться ее душа? Какое давление оказал на Арабеллу дон Мигель, сгоравший от жажды мести? Какие угрозы шли в ход? Что, если он действительно… принудил ее?

Что же, месть испанца удалась, пусть и отчасти! Все существо Питера отвергало то, что безжалостно рисовало ему воображение. В чем еще он подозреваетАрабеллу? В равнодушии к его смерти? А еще он усомнился, что она хотела вырваться из плена. Большей несправедливости сложно придумать…

Шаги за переборкой давно стихли, а Блад продолжал размышлять. Его глубоко ранили слова Арабеллы – о том, что она страшится услышать еще какую-нибудь темную историю о нем. Ведь он считал, что оставил свое прошлое позади и надеялся, что, согласившись стать его женой, Арабелла приняла его, как он есть. Но прошлое дотянулось до него и схватило костлявой рукой за горло. И теперь он платит огромную цену. Как им снова найти путь друг к другу? Смогут ли они сделать это?

Блад не сразу обратил внимание на неясные, едва различимые звуки. Он прислушался и понял, что Арабелла плачет – и никогда еще на его памяти она не плакала так горько и безутешно. Ее тихие рыдания разрывали ему сердце. Мигом позабыв все свои обиды и подозрения и не тратя времени, даже чтобы надеть сапоги, Питер бросился в капитанскую каюту.

Арабелла в одной сорочке сидела на рундуке, обхватив руками колени.

– Арабелла… дорогая моя, – севшим голосом позвал он, медленно подходя к ней и ожидая вспышки ее гнева.

Она повернула к Бладу залитое слезами лицо и совершенно безжизненным голосом сказала:

– Он целовал меня, и я не сопротивлялась… И я не вспомнила тебя, Питер.

Блад сразу догадался, кто это «он», и, мысленно проклиная весь род де Эспиноса до седьмого колена, ласково сказал:

– Это был всего лишь сон. Прости меня. Мои слова навеяли тебе этот кошмар.

Он сел рядом с женой и осторожно обнял ее.

– Это было не только во сне…

– О чем ты?

Арабелла несколько очень томительных для него мгновений смотрела потухшим взглядом прямо перед собой. Наконец она прерывисто вздохнула и с усилием выговорила:

– Дон Мигель целовал меня наяву… там, на «Санто-Доминго». Я виновата, что допустила это.

Блад прислонился спиной к переборке и прикрыл глаза. Внутри у него все оборвалось, но он не отстранился, а наоборот – крепче прижал жену к себе. Видя ее отчаяние и чувствуя, как она судорожно вздрагивает, пытаясь подавить рыдания, он осознал, что готов простить ей это, что уже прощает ее…

Следующая фраза отодвинула его ревность на самый дальний план, потому что Арабелла сказала:

– Я ударилась во время кораблекрушения, – она коснулась рукой своей головы рядом с левым виском. – Когда я очнулась, я не помнила, как оказалась на корабле. Потом дон Мигель нашел меня, но я… Я не помнила ни его, ни мою жизнь на Ямайке. Последние годы стерлись из моей памяти, – после паузы она добавила едва слышно: – Я не помнила тебя, Питер…

– Боже милостивый! – охнул Блад. – Почему ты сразу мне не сказала?!

Он протянул руку к голове жены и нащупал под волосами чуть выпуклый рубец.

– У меня не было на это времени – Арабелла слабо улыбнулась.

Все действительно было иначе и куда печальнее, чем воображалось ему! Вот о какой болезни она говорила… Его пальцы тщательно ощупывали голову жены с левой стороны.

– Больно? И вот здесь, да? – озабоченно спросил он, видя, что Арабелла морщится.

– Скорее неприятно.

– И голова еще болит и сейчас?

– Иногда.

– Кто ухаживал за тобой, лечил? Ну, был же там врач, на этом корыте?! – при мысли, что Арабелла, раненая и беспомощная, оказалась среди враждебно настроенных испанцев, Блад западалоощутилстрах и отчаяние.