Лепестки на волнах

Растерявшаяся Беатрис не знала, что ответить, но Рамиро уже догадался:

– Дон Мигель иногда зовет ее в забытьи. Увы, с этим именем у него связаны тяжелые воспоминания.

– Прошу меня извинить… – девушка корила себя за любопытство и бестактность.

– Вам не за что извиняться, сеньорита Беатрис, – со вздохом ответил Рамиро.

Появление Лусии, несшей кувшин с водой, заставило обоих прервать разговор. Водрузив свою ношу на столик, служанка выжидающе уставилась на Беатрис.

– Сеньор Рамиро, для вас приготовлен завтрак, Лусия проводит вас.

Оставшись одна, Беатрис внимательно оглядела дона Мигеля: лихорадка не отпускала его, но даже ее сравнительно небольшого опыта хватало, что бы понять, что ему и в самом деле лучше. Она дотронулась до лба де Эспиносы, затем решила вновь попытаться сбить жар при помощи обтирания. На этот раз, запретив себе «неуместный душевный трепет» – как ей услужливо подсказал внутренний голос, она спокойно закатала простынь до колен раненого.

Обтирая его, Беатрис негромко напевала старинную андалусскую песенку. Вчера она удивилась благотворному воздействию колыбельной, ну раз так, то ей не составит труда петь еще. Она уже почти закончила, когда вдруг ощутила какое-то изменение – вернее, напряжение, – разлившееся в воздухе. Подняв голову, она встретилась глазами с пристальным, совершенно осмысленным взглядом дона Мигеля. Беатрис стало не по себе. У нее возникло ощущение, что вовсе не ее он ожидал увидеть. А кого? Своего врача? Ту женщину, чье имя он твердил вчера в бреду? Подумав, что, возможно, он еще не до конца пришел в себя, она сказала:

– Вы помните, что были ранены, дон Мигель? А потом вы пожелали вернуться в Ла-Роману?

Де Эспиноса едва заметно кивнул, затем провел языком по сухим, потрескавшимся губам.

– Вы хотите пить?

Снова кивок. Тогда она взяла стоявшую на столике чашку с водой и, осторожно приподняв голову раненого, поднесла к его губам. Напившись, он спросил, с трудом выговаривая слова и без особой любезности в хриплом голосе:

– Что вы… здесь делаете… сеньорита Сантана?

Беатрис пролепетала:

– Ухаживаю за вами…

– Вы?

– Я часто помогаю монахиням в больнице, – сдержанно пояснила Беатрис, задетая неприкрытым скептицизмом в тоне дона Мигеля. – Так что пусть это вас не смущает.

Уголок его рта дернулся в подобии усмешки:

– Как по мне… так это вы… смущены, сеньорита Сантана…

– Вовсе нет! На одре болезни между высокородным сеньором и убогим нищим… – Беатрис осеклась: да что же это на нее нашло! Уже во второй раз с ее языка, прежде чем она успевает прикусить его, слетает бестактность… или дерзость!

– Нет никакой разницы? – усмешка на его губах стала явственней.

Де Эспиноса опустил веки и замолчал. Беатрис уже решила, что он потерял сознание, но вот его взгляд вновь упал на нее:

– И в этом вы… абсолютно правы… – дон Мигель попробовал осторожно вздохнуть и раскаленный гвоздь, засевший в его груди, немедленно напомнил о себе. А ее пальцы такие прохладные… Он едва слышно пробормотал: – Что же, продолжайте… то, что вы так хорошо начали… сеньорита Сантана…

Несколько минут он наблюдал, как непрошеная сиделка, взяв губку, смачивает ее водой и приступает к прерванному занятию. Однако от слабости у него закрывались глаза, и он сам не заметил, как целительный сон завладел им.

* * *

«Глупо отрицать очевидное… Я люблю его…» – Беатрис нервно дернула затянувшийся на шелковой нитке узелок. – «И большего безрассудства трудно представить…»

– Вы чем-то огорчены, сеньорита Беатрис?

– С чего ты взяла, Лусия?

– Да вы уже в третий раз рвете нитку…

– В самом деле, – Беатрис через силу улыбнулась и отложила вышивку.

– Сеньор Франциско сказал, что дон Мигель вне опасности, – служанка проницательно смотрела на нее.

– Я не переживаю из-за дона Мигеля, ну, то есть переживаю – как и за всех недужных… Я просто… устала.

Беатрис вскочила и быстро подошла к окну.

– Сеньорита Беатрис, – лукаво протянула Лусия.

«Нет, я совершенно потеряла голову! Еще немного, и о любовных страданиях Беатрис Сантана будут говорить на рыночной площади! Или слагать серенады. Тем более, что предмет моих воздыханий смеется надо мной, даже стоя на краю могилы. Хотя нет, я и сама думаю, что он выживет. И слава Всевышнему… Ну почему же егонасмешки так задевают меня?!»

– Сеньорита Беатрис, нуна меня-то вы можете положиться!

– Положиться – в чем, Лусия? Отправить с тобой записку с просьбой о свидании, как делают некоторые девушки и замужние женщины? – с горечью сказала Беатрис. – Будь дон Мигель в добром здравии, едва ли он вспомнил бы о моем существовании и тем более – откликнулся на эту просьбу. Даже если я была достаточно безумна, чтобы пойти на такое.

– Все дело в женщине, – вдруг увереннозаявиласлужанка.

– Что ты несешь?! – в голосе сеньориты Сантана прорезался гнев.