Лепестки на волнах

Гнев в глазах Арабеллы сменился изумлением, когда Блад обнял ее одной рукой за плечи и притянул к себе. Она хотела сказать еще что-то, но муж не оставил ей такой возможности, накрыв ее губы своими и жадно целуя ее. Ошеломленная его напором, Арабелла не сопротивлялась. Питер, который всегда – а особенно в моменты их близости – был деликатным и предупредительным, сейчас властно заявлял свои права на нее. По краю сознания мелькнула мысль о возмутительности происходящего, а в следующий миг Арабелла осознала, что отвечает на поцелуй, наслаждаясь вкусом губ мужа и исходившим от него запахом табака, просмоленного дерева и строительной пыли. Она разом утратила ощущение твердой земли под ногами, но Питер крепко прижимал ее к себе. Он оторвался от ее губ, чтобы намотать поводья Сэра Гая на сук ближайшего дерева.

– Что… ты собираешься… делать? – спросила она, переводя дух.

– Любить свою жену, – голос Блада звучал низко и хрипло.

– Здесь?! Но… – он запечатал ей рот поцелуем, и Арабелла застонала, ощущая полную беспомощность перед неистовым вихрем, который подхватил обоих.

Питер забрал у нее поводья Фуэго. Андалузец прижал уши, почуяв чужую руку, но подчинился, и Блад привязал его на достаточном расстоянии от Сэра Гая, чтобы при всем желании два коня не смогли дотянуться друг до друга.

– Ты сошел с ума?! – воскликнула Арабелла, обмирая от испуга и какого-то невероятного восторга, потому что муж, наступая и вынуждая ее пятиться, оттеснил ее с дороги и прижал спиной к высокой свитении[5].

– Да, любовь моя…

Руки Блада путались в складках широкой юбки, и испытываемое им волнение было сродни тому, что приключается с юнцом на первом свидании. Это и злило, и возбуждало еще сильнее. Он покрывал быстрыми поцелуями лицо и шею Арабеллы и пил ее дыхание, шепча что-то несуразное. Добравшись, наконец, до тела жены, он провел по гладкой коже ее бедра, затем сжал ладонями обнаженные ягодицы. С едва слышным стоном она откинула голову, упершись затылком в ствол дерева.

Питер коленом раздвинул ее ноги, его пальцы скользнули меж влажных нежных лепестков, и горячие искорки предвкушения пробежали вдоль позвоночника Арабеллы. Пальцы мужа дразняще касались чувствительного бугорка, заставляя ее кусать губы от сладкой муки. Но вот, почувствовав, как Арабелла затрепетала в его объятиях, он обхватил ее ногу под коленом, мягко, но настойчиво преодолевая слабое сопротивление, и закинул себе на бедро.

– Питер… – только и могла прошептать она, и ахнула, ощутив в себе его плоть.

– Радость моя… – севшим голосом бормотал Питер, погружаясь в сокровенную жаркую глубину. – О, моя радость…

Он двигался все быстрее, входя в нее короткими резкими толчками. Арабелла всхлипывала, смятенная, потерявшая себя в этой первозданной страсти, и, цепляясь за плечи Питера, подчинялась заданному им ритму. С каждым толчком наслаждение нарастало, затапливая ее и становясь острым, почти болезненным. Бешено стучащее сердце разрывало ей грудь. И когда ослепляющий взрыв сотряс все ее существо, она, больше не думая ни о чем, закричала, выгибаясь в сильных руках мужа.

Мгновением позже с губ Блада сорвался неясный звук, похожий на рыдание, и он замер, склонив голову Арабелле на плечо.

Прошло немало времени, прежде чем они вернулись к реальности. Вздохнув, Арабелла неверными руками оправила сбившиеся юбки и посмотрела на Питера. В наступавших сумерках его лицо было цвета темной бронзы, и тем ярче казались синие глаза, светящиеся любовью и восхищением. Она потупилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Блад легонько дотронулся до ноющих от поцелуев губ Арабеллы, затем подал руку, помогая ей выбраться на дорогу.

Так, рука об руку, они подошли к позвякивающим удилами коням. Оглядев андалузца и с сомнением покачав головой, Блад отвязал его и, подведя коня к Арабелле, вновь поцеловал ее. Это переполнило чашу терпения Фуэго. Жеребец, и без того недовольный присутствием чужого для него человека, счел, что тот посмел посягнуть на его новую хозяйку. Изогнув шею, вороной предупреждающе прихватил зубами Блада за плечо.

Вздрогнув от боли, Блад оттолкнул морду Фуэго и едва сдержался, чтобы не вытянуть его хлыстом:

– Да чтоб ты околел!

Шипя ругательства сквозь стиснутые зубы, он принялся растирать плечо. Андалузец прижал уши и всхрапнул, раздувая ноздри и косясь на него. Арабелла звонко рассмеялась, и Блад тоже невольно усмехнулся, хотя усмешка получилась кривой:

– Кажется, ты обзавелась новым поклонником.

– И притом ревнивым, – поддразнила она мужа.

– Соперника я не потерплю, – предупредил Блад, то ли в шутку, то ли всерьез.

– Он всего лишь защищал меня, – смутившись, ответила Арабелла.

– Ну да, и чуть не выхватил полфунта мяса из моего плеча! – Блад посмотрел на обеспокоенное лицо жены. – Впрочем, коня можно понять – как устоять перед твоей прелестью, любовь моя…

– Так он останется?! – она не скрывала своего ликования.

– Разве я могу разлучить два любящих сердца? – улыбка Питера на этот раз была куда более естественной. – Надеюсь, Фуэго позволит мне подсадить тебя в седло? Дома нас наверняка уже хватились…