Лепет

Кот, проходя мимо, ткнулся в колено лбом.
Сижу на полу, липну. Платон. Том
первый.
Хотела вытереть с полок пыль.
Книжки вывалила на диван, а обратно —
влом.
И не то чтобы влом, просто то ли щелкнуло, то ли екнуло.
И за что ни примешься —
вывалится.
Сижу на полу, читаю по полстраницы.
Наобум пополам разламываю переплеты.
мысли мои ты
солнце мое ты
тесно
Тем, кто устал выходить из леса,
паутина липнет на лица.

Ангел кормит меня

1.
Ангел кормит меня на улице
крошками чужих жизней:
то лицо, то слово.
Хожу босиком, как голубь,
не могу подойти ближе.
Тревога всегда состоит из нежности,
когда, как щенок, вылизан
теплым ветром в конце осени
в начале безбрежности,
вылизан, вырожден, выкинут в мир, как в реку,
и сердце наматывает на винты
от ощущения собственной наготы.
И не слышишь, не видишь, ни языка не знаешь,
но новая атмосфера уже вокруг,
и хочешь не хочешь, но испаряешь
в нее новорожденное свое тепло.
Господи, не уйти из Твоих рук.
Не прикинуться мертвым,
не выйти в запасный выход,
не выдавить автобусное стекло.

2.

Ангел кормит меня на улице крошками,
Водит чужими дорожками,
То лицо обронит, то слово, то жизнь чужую,
То покажет тайную комнату раздвижную.
Так возьмет и вынет стену, что здесь стояла
20 лет с моего младенческого начала,
20 лет глаза привыкали скользить, не найдя предмета,
А окажется не тупик, а поле и море света.
Так однажды вскроется память и все, что было,
Все, что мимо мелькнуло, что, словно кощей, хранила,
Мне отдаст: уходившую электричку,
Запах, воздух, погасшую спичку, зажженную свечку, птичку,
Пару прогулянную, приступ хохота, утро белое,
Час, минуту, молодость, молодость целую.

3.

в детстве как во сне
привиделась жизнь
солнечной стороной
мокрой улицы
неужели она
в итоге так и окажется
бликами
ясновиденными в день
который я забыла?

«Широко — не удержится глаз ни на чем…»

Широко — не удержится глаз ни на чем,
соскользнет и утонет в зеленой заре.
Золотым и беззвучным лучом-плавником
гладит солнышко по воде.
Больше воздуха стало сегодня. На дне
мира открылась воздушная течь.
На земле почерневшей тает снег,
в эту землю не страшно лечь.

Прогулка

Воздушная трапеция моста,
и рельс, и телеграфный провод,
далекие, протяжные места
натягивают повод, просят повод…
Места отрадные, как Божий день,
широкие, как между облаками
открывшиеся окна, берегами
плывут мимо плывущих по воде.
Высоким диким берегом втроем
после купания мы пробираемся, и ветер
одежду нашу сушит на ходу.
Поток воздушный, купольный объем
объемлет все. И у раздавшегося света,
мне кажется, сторон я не найду.

«Художникам проще, без слов, вообще, легко…»