Лепила. Книга третья

Утро в прерии необыкновенно красиво. Восток наливается радостным желтым светом, плавно переходящим в синеву над головой. На юге вершины далеких холмов озаряет солнечный свет, почти затмевающий серп луны над ними. И над всем этим раскинулось огромное безграничное небо, усеянное звездами, которые еще не успел затмить нарождающийся день. Струящийся над землей туман создает иллюзию, что мы не по дороге едем, а плывем по морю в штиль вдали от берегов. Эту иллюзию подкрепляют завихрения тумана перед носом фургона, где его рассекают активированные воздушные щиты. И вот край солнечного диска появляется над горизонтом, чтобы тут же разлиться широкой полосой расплавленного золота. Восточные склоны холмов ярко вспыхивают, западные же будто исчезают в темноте. Но вот край солнца приподнимается чуть выше, и разлитое золото стекает к центру, и вскоре восходящее светило принимает форму здоровенного диска. Пока на него можно смотреть без риска испортить зрение, но проходит несколько минут, диск уменьшается в размерах и наливается яркостью. Скоро придется надевать темные очки.

Красота, только кроме меня, похоже, никто ее не замечал. Най смотрел на дорогу в свете фар, солдаты зорко осматривали окрестности в недавно установленные примитивные перископы, сержант Бакер мерз на крыше у подзорной трубы. Пусть неприятностей никто и не ожидал, но служба велась, как положено. Орани спала, прижавшись ко мне, Морана, дочь шамана, устроилась в гамаке, дочь же Теки Хилар всю дорогу мешала солдатам, пытаясь выглядывать во все перископы одновременно.

Построенный участок дороги машина пролетела, как на крыльях, покрытие ровное, толстые шины, рессоры и масса машины отлично сглаживали все неровности. На недостроенном участке Най сбавил скорость, а еще через милю нам встретился патруль. Бакер попросил остановиться и вылез пообщаться с коллегами. Най тоже перебросился несколькими фразами с соплеменниками через открытое окно. Потом мастер-сержант вернулся, и фургон продолжил неспешно наматывать мили и лиги на свои огромные колеса. Но вот второй участок дорожного строительства остался позади, и мы понеслись дальше к Хару. У поселка мы были, когда уже окончательно рассвело. Не задерживаясь, фургон объехал вокруг частокола и сразу направился к клинике.

* * *

Когда у тебя целая клиника, скучать не приходится, всегда есть чем заняться, особенно если спокойной жизни осталось не больше пяти-шести недель. Потом весна, в марте здесь бывает по-летнему жарко, дамы скинут шубы и прочую теплую одежду, да обнаружат, что отъелись за зимние малоподвижные месяцы. Для нас это означает наплыв пациентов, к которому нужно готовиться заранее. Вот я и готовился: составлял учебные планы для персонала, расписывал примерные графики дежурств и операций, при этом еще старался выделить время на занятия научной деятельностью. Голова пухла, ум начал постепенно заходить за разум, когда раздался спасительный звон амулета связи.

— Доброе утро, студент, — голос Мило звучал устало, впрочем, у него уже ночь наступила.

— Утро добрым не бывает, — буркнул я в ответ. — Но я всегда рад тебя слышать.

— И я тоже рад, — ответил учитель. — Ты сейчас где?

— В клинике. Добрались, окопались, враг не пройдет. Сижу, да планы коварные строю, считаю, что и когда нам понадобится. Ты-то чего в такой неурочный час звонишь?

— Движуха началась нехорошая у нас. Когда мы вернулись из Зунландии, я выбил приказ, чтобы никакие ротации меня не касались. ПВД мое постоянное место службы, батальонный маг, все дела. А сегодня приказ пришел на ротацию, по нему мне предписано вместе с ротой Ховарта двигать в Лундию. В приказе также Онно переводится из взвода Хуфа во взвод Сандорна, что в роте Ховатра. Смекаешь?

— Попробую догадаться, Вибрен и так состоит в роте капитана Ховарта, угадал?

— Молодец, купи медаль! А еще нашего дорогого Герта снимают с кухни и также тем же маршем отправляют в Лундию. Как тебе расклад?

— Готов поставить сотню талеров против дырявой шляпы, что Гильдия Убийц дала денег кому надо в штабе Легиона, и вас просто подводят под молотки.

— Не буду с тобой спорить, шляпу жалко, — ответил профессор.

— Что ты собираешься предпринять, и какой от меня может быть прок? — спросил я.

— Пока не знаю, не решил еще.

— Варианты хоть какие?

— Не знаю, — сказал Мило и повторил: — Не знаю. Две недели у меня еще есть. Извини, что побеспокоил, нужно было поговорить с кем-то, кому можно доверять.

— Не мудри, профессор, — ответил я, — сваливай из Легиона, с таким скурвившимся начальством тебе жизни не дадут.

— И куда прикажешь двигать? — голос Мило был полон скептицизма. — Главное, каким образом?

— Ко мне на Гравию, разумеется. Самое подходящее место для такого авантюриста, как ты.

— Это в каком месте я авантюрист? — удивился профессор.

— В том самом. Скажи еще, что ты бросил университетскую кафедру и дернул в армию от любви к стабильности и постоянству! Да не просто дернул, а застрял на долгие годы. И от повышения в звании отказывался, чтобы не перевели ненароком обратно в спокойную Лундию. Ведь так?