Лепта

В Европе пламя революции полыхало вовсю. В кафе Греко художники вырывали друг у друга газеты. Каждому хотелось первым узнать, что принес новый день. Да, во Франции революция победила, там стала республика, народная власть. Что будет в Италии? Удастся ли ей объединиться? Неужели австрийцы не отступят?

Рим жил ожиданием. Из Ломбардии были известия о мелких стычках с отрядами австрийского генерала Радецкого… Но когда же главное сражение?

Сергей продолжал обмеры терм, но перед работой всякий раз бегал покупать газеты, расспрашивать встречных: ну что, ну как?

И дождался… На исходе июня под местечком Кустоцой Радецкий наголову разбил армию Карла Альберта{73}, пьемонтского короля, который возглавил восставших. Ломбардия и Венеция остались австрийскими провинциями. Вот чем все кончилось.

Скоро возвратились в Рим ополченцы, кто остался жив. С ними Лодовико, раненный в голову, перевязанный. Увидев Сергея, он опустил глаза. Александр Андреевич обнял Лодовико, повел к себе. Сергей пошел за ними. Удивило его, что затворник Александр Андреевич вышел на улицу. «Кто же прав, — думал Сергей. — Герцен или брат? Неужели невозможно освобождение от гнета?»

Дорогу им закрыла толпа. Кто-то кричал:

— Мадзини! Мадзини приехал! Он вернулся из Англии!

Вдруг движение замерло. Сергей увидел: взоры всех обращены к балкону ближнего здания, где стоял чернобородый высокий человек в широком плаще с трехцветным бантом на груди. Этот человек, горячо жестикулируя, говорил страстно:

— Борьба не кончена! Эти страдания, эти пролитые слезы и кровь, это отчаяние нашего народа, его бесконечные жертвы и мучения — разве они не искупили права Италии на свободу? Неужели можно остаться глухим к голосу Италии, требующей только своего места на земле? Италия будет свободна!

— Да здравствует Италия! Да здравствует Мадзини! — закричал Лодовико. Сотня голосов подхватила:

— Да здравствует Мадзини!

— Римляне! Сегодняшний Рим, — продолжал Мадзини, взмахом руки установив тишину, — сегодняшний Рим должен быть велик во имя всей Италии! Мы должны показать всей Италии на примере своего согласия, своей взаимной любви и добродетели, что мы, граждане свободного Рима, лучше тех, кто живет в рабстве!

Горячая речь волновала. Сердце тревожилось в предчувствии новых важных событий. От Мадзини нельзя было оторвать глаз.

— Вот он, твой Иоанн Креститель! — сказал Сергей.

— Что ты, что ты? — испугался Александр Андреевич. — Нынешние пророки разве Иоанн? Они к оружию зовут.

Восклицание Сергея вернуло его к реальности. Он вдруг помрачнел, потянул Сергея за собой:

— Пойдем-ка, Сережа, отсюда. Пойдем. У нас с тобой работы много.

Александр Андреевич старался из студии не выходить, в римские события не вслушиваться. Но разве это возможно? Прибегали Лодовико и Джулия, Сергей приносил вороха газет: обо всем он знал, и было ему не до работы.

Ошеломила новость: народ отменил власть папы. Пий Девятый согласился на учредительное собрание! Согласился на светское правительство в Риме! Не случись этого, римляне перевернули бы Ватикан.

А вскоре папа бежал из Рима в неаполитанскую крепость Гаэту. Мадзини ликовал. В газетах была его речь:

«Пий Девятый бежал! Бегство его равносильно отречению. Будучи избранным государем, он не может оставить после себя династию. Следовательно, Рим стал республикой, поскольку, кроме народа, нет и не может быть другой власти».

Учредительное собрание передало власть триумвирату. Мадзини был в числе триумвиров. Первые декреты новой власти упразднили инквизицию, уничтожили привилегии духовенства, церковный суд, передали в вечную аренду крестьянам церковные земли.

Триумвиры установили налог на богачей, установили твердые цены на табак и соль, переселили в реквизированные у богачей дворцы бедняков.

Не дожил до этого дня старый Антонио: появился дом у Лодовико и Джулии на самой виа Корсо. Джулия сияла.

— Республика помнит заслуги Лодовико.

— Свободная Италия! — воскликнул Лодовико. — Это счастье для итальянцев.

«Неужели, неужели это возможно? — думал Александр Андреевич, пожимая руки Лодовико и Джулии. — Бедные уличные бродяги превратились в равноправных граждан…»

— Теперь у нас только один враг — Австрия, — говорил счастливый Лодовико.

Но он ошибался. Врагов у юной республики объявилось много.

Новость, что Рим атакуют французы, потрясла Александра Андреевича. Ведь они сами едва освободились от монарха и установили власть народа — республику. То, что с юга на Рим шли неаполитанцы и испанцы, а с севера — австрийцы, не волновало, это так и должно было быть, но нападение французов…

Вот когда он вновь вышел из студии, чтобы увидеть, что происходит вокруг. Город был похож на развороченный муравейник. Даже те, кому до этого республика была безразлична, бросились ее защищать, строить баррикады, вооружаться.