Лермонтов и другие

Так, однажды, в тайге я встретил кабаргу, разновидность маленького дикого оленя, про которого когда-то читал в солидном научном издании, как об очень чутком, пугливом животном, которое практически невозможно застать врасплох, а при встрече с человеком оно якобы тут же скрывается. Как бы не так! Убегает? Скрывается? Эти кабарги ходили за мной следом, как привязанные. Они абсолютно меня не боялись. Мало того, не я их, а они меня изучали. Они даже в прятки со мной пытались играть: выскочат из-за камня, назад спрячутся и выглядывают, ждут, побегу я за ними или нет. А если внимания не обращаешь – догоняшки устраивают. Если нет у тебя вражды к живому, к природе, то и у неё нет страха перед тобой…

Глава 1. Муза дальних странствий

И всё-таки был среди больших русских поэтов один, которому довелось побывать в таких далёких от России неведомых краях, где до него не видели живьём ни одного белого человека. Он стал первопроходцем и первооткрывателем. Звали его Николай Степанович Гумилёв. Он странствовал по Африке, был в Каире, Александрии, Аддис-Абебе, а потом в самых глухих, затерянных местах. Он открыл истоки Голубого Нила и пережил великое множество удивительных приключений. А ещё он написал замечательные стихи об этом и вообще – о многом из того, что творится на белом свете!

Вот с какими словами он обращается к своим читателям: «Старый бродяга в Аддис-Абебе (столица Эфиопии), покоривший многие племена, прислал мне чёрного копьеносца с приветом, составленным из моих стихов.

Лейтенант, водивший канонерки под огнём неприятельских батарей, целую ночь над южным морем читал мне на память мои стихи. Человек, среди толпы народа застреливший императорского посла, подошёл пожать мне руку, поблагодарить за мои стихи. Много их, сильных, злых и весёлых, убивавших слонов и людей, умиравших от жажды в пустыне, замерзавших на кромке вечного льда, верных нашей планете, сильной, весёлой и злой, возят мои книги в седельной сумке, читают их в пальмовой роще, забывают на тонущем корабле…

Я не оскорбляю их неврастенией, не унижаю душевной теплотой, не надоедаю многозначительными намёками на содержимое выеденного яйца, но когда вокруг свищут пули, когда волны ломают борта, я учу их, как не бояться, не бояться и делать, что надо. И когда женщина с прекрасным лицом, единственно дорогим во вселенной, скажет: «Я не люблю вас», я учу их, как улыбнуться и уйти, и не возвращаться больше.

А когда придёт их последний час, ровный, красный туман застелет взоры, я научу их сразу припомнить всю жестокую, милую жизнь, всю родную, странную землю и, представ перед ликом Бога с простыми и мудрыми словами, ждать спокойно Его суда.»

Глава 2. Побег в Египет

Итак, в 21 год, скрывая от родителей сам факт своего путешествия, поэт Гумилёв вместо учёбы в парижском университете, тайно отправился из столицы Франции в Африку. Он побывал в Египте! Что же он увидел там?

Он устремился на континент, чьи очертания на карте напоминали ему исполинскую грушу, повисшую на дереве Евразии. Поэт представлял себе встречи с вождями племён одетыми в леопардовые шкуры, с деревнями, в которых поклоняются деревянным идолам, с подстерегающими его в джунглях львами. «Дай назвать моим именем чёрную до сих пор неоткрытую реку!» – просил он Бога в одном из своих стихотворений.

Вот, повествуя о Красном море, он рассказывает о том, что по берегам его «известняк, как чудовищный кактус, расцвёл», а на раскалённом песке островов умирают оставленные приливом «осьминоги, тритоны и рыбы-мечи». И в поисках жемчуга отплывают от африканского берега сотни лодок, а сотни других, аравийских, соперничая, стараются их отогнать. И проходят по морю огромные океанские пароходы из Суэцкого канала. И прекрасно оно ночами, когда звенит, словно музыка, его сияющая волнами поверхность.

Изумрудная долина Нила, раскидистые веера пальм, многочисленные каналы, струящиеся вдоль выложенных глиной берегов и бурлящие возле Дамьетских скал – всё это напоминает поэту иллюстрации из старинной сказочной книги, которую он разглядывал в детстве морозными зимними вечерами. Знаменитые пирамиды – гробницы фараонов Египта, загадочный Сфинкс, сверкающие в небесах пышные созвездия – всё поражало воображение молодого поэта!

В Каире ему запомнился своей высотой и великолепием минарет мечети султана Гассана. Внутреннему взору Гумилёва представлялись многочисленные невольницы из дальних северных стран, томящиеся в гареме султана. А вечерами в каирских кофейнях он слушал стихи арабских поэтов, наслаждаясь мелодичностью их голосов и бесподобным ароматом огненного кофе.

Глава 3. Встреча с Абиссинией